Николай (Ярушевич) - Правда о религии в России

Евдокия Осиповна Изотова,

Анна Ивановна Зоздова,

Алена Артемовна Копцева.

15 марта 1942 года.

Мы, нижеподписавшиеся, священник Петр Соколов и церковный староста Иван Сергеев Жаров, составили акт: немцы но время своего пребывания в селе Ильинском Можайского рай она Московской области вели себя безобразно. Во время церковного богослужения приходили в церковь в шапках и курили. На заявления священника, что в православных храмах нельзя стоять в шапках и курить не полагается, они не обращали никакого внимания, вели себя, как хотели. Немцы, явившись ко мне на квартиру, сняли с меня и жены валенки и от меня отправились к прихожанам и там начали грабить и тащить что попало — домашний скот, птицу, продукты, У некоторых при хожан не оставляли ничего, хотя те имели малых детей. Были случаи, когда немцы снимали с наших прихожан сапоги и пускали несчастных босиком при сорокаградусном морозе.

К сему акту: священник Петр Соколов.

Церковный староста И. С. Жаров.

12 марта 1942 года.

В воскресный день несли новорожденного ребенка крестить. Немцы сняли с него теплое одеяло, а ребенка оставили в пеленке. Женщина очень плакала и просила оставить теплое одеяло, а то ребенок замерзнет, ведь очень холодно, мороз 40 градусов.

Как она ни плакала, но немцы не отдали одеяла. Это было 25 декабря 1941 года в городе Верее. Этот случай мы и свидетельствуем.

Максимова, Тарасова, Синодская.

17 марта 1942 года.

При вступлении немцев в Калугу первое, что ударило по религиозно-национальному и патриотическому чувству верующего, — это насильственное отобрание, наряду с другими ценностями, с самых первых моментов своей оккупации, обручальных колец. Напрасны были попытки некоторых граждан апеллировать к немецкой «набожности» указанием на ритуальное Значение этих колец. Ценный металл был для немцев выше религиозного чувства.

За кольцами пошли иконы с ценными ризами — святыни семейных очагов.

Нельзя не отметить кряду здесь и потрясающей картины, которую представила собою смерть убитого немцами священника Василия Гречанинова в то время, когда он совершал на могилах городского кладбища панихиды по усопшим. Священник Гречанинов служил только на могилах покойников, как заштатный.

К концу оккупации убийства приняли массовый характер. Изо дня в день Георгиевская церковь наполнялась гробами жертв немецкого варварства.

Слова проклятий вырывались из груди родных.

Немало смущений пережили верующие Калуги с приближением 25 декабря — дня празднования Рождества Христова на Западе.

Городская управа и отдельные представители германского командования требовали, чтобы празднование Рождества Христова было установлено по новому стилю. В этом верующие почувствовали проявление насилия над своим религиозным укладом. Они тревожно переживали предрождественские дни, ожидая, чем кончится защита церковного порядка представителями религиозной общины.

Все мы с нетерпением ожидали часа освобождения от чужеземного ига. Эта напряженность сказалась при богослужении в усилившихся молениях о наших воинах. С приходом Красной Армии торжественные моления о даровании победы русскому оружию сопровождались молитвенным коленопреклонением и слезами. В этих молитвах находило себе облегчение наболевшее и настрадавшееся сердце русского человека.

А сколько горя доставили нашим душам издевательства фашистов над пленными бойцами Красной Армии, избиения плетьми взрослых людей.

Жестокость конвоиров, сопровождавших наших пленных, доходила до того, что некоторые из них убивали пленных на глазах народа.

Невыносимо тяжело было наблюдать, как постепенно отнимали у нас возможность самостоятельно жить и трудиться. Все стороны жизни переводились в подчинение чужой воле, воле завоевателя, не считавшегося ни с отдельными гражданами, ни с созданным им самим так называемым городским управлением, которое лакейски беспрекословно выполняло директивы своего хозяина.

Отметим лишь, что даже распоряжение средствами различных городских предприятий к концу оккупации было отнято у городского управления и перешло в руки немецкого командования.

Протоиерей Гр. Лысяк

6 апреля 1942 года,

г. Калуга.

Сообщаю, что, возвращаясь с вольнонаемных работ в Ново-Дугинском районе Смоленской области в город Калугу, я столкнулся со следующими дерзкими и насильственными действиями немецких солдат: при встрече и опросе не русский ли я солдат, я сказал, что я священник. Тогда они отняли у меня рукавицы и телогрейку. Единственное оставшееся из дорожного питания — сахар и тот отняли. Издевательств над населением видел я предостаточно. Они из ружей били скот, птицу, сжигали целыми семьями пчел. Они смеялись над верующими и плевали на наши иконы. Они убили одну девицу, убили регента Георгиевской церкви Николая Николаевича Гайчерова. Они сожгли монастырь — красу города. Они издевались над святыней нашего древнего храма, входили во время службы в шапках, с оружием, а если кто из верующих просил снять головные уборы — плевали на святые иконы.

Протоиерей Александр Анохин.

2 апреля 1942 года.

В мрачные дни немецкой оккупации Калуги мне пришлось быть все время в городе. Тревожные дни и ночи переживали все граждане, не успевшие эвакуироваться. Каких только зверств и насилий не испытали они! И на долю православного духовенства выпало немало бед и несчастий. Так, от руки гнусных убийц кончил свою жизнь глубокий старец протоиерей Василий Гречанинов. Он был застрелен немцами во время совершения на могилах городского кладбища панихиды по усопшим. Монахиня Наталья Оболенская была сражена немецкой пулею в 7 часов утра, выйдя за ворота своего дома. Почтенный регент церковного хора Георгиевской-за-Верхом церкви Николай Николаевич Гайчеров, идя после всенощной домой, в нескольких шагах от своей квартиры пал жертвой кровавых захватчиков.

Лично я сам не раз был ограблен немцами. В конце концов они выгнали меня из моей комнаты.