Александр Музафаров - Забытые битвы империи

Сочетание этих трех факторов настолько искажало реальную картину событий порт-артурской обороны, характеры командиров и мотивацию их решений, что, несмотря на огромный фактический материал, собранный автором, роман рисковал утратить ореол достоверности в глазах читателя. Советский читатель, надо отдать ему должное, не очень-то любил написанные как по шаблону идеологически правильные книги о легендарных героях. Тем более что к моменту выхода романа в свет были живы многие участники порт-артурской эпопеи, а также те, кто помнил описания осады в дореволюционной прессе. Чтобы придать книге ореол достоверности, и была сочинена легенда о личном присутствии автора в Порт-Артуре. Мистификация была не менее важной частью художественного произведения, чем сам роман. Только соединение этих двух компонентов обеспечило ему успех.

Оценивая сейчас ту роль, которую сыграл «Порт-Артур» в восприятии Русско-японской войны в сознании российского общества, сложно прийти к однозначному выводу. С одной стороны, роман сформировал многие ложные стереотипы, которые мешают адекватно понять события столетней давности, но с другой — благодаря таланту писателя книга не дала этому яркому эпизоду русской военной истории скрыться во мраке забвения и безвестности и сделала тему Русско-японской войны популярной среди современных исследователей, труды которых позволяют преодолеть устоявшиеся мифы. Нет ничего тайного, что не стало бы явным — и судьба гвардии штабс-капитана Александра Степанова и его произведения верное тому доказательство.

Прежде чем перейти к рассмотрению непосредственно истории осады Порт-Артура, необходимо прояснить важный аспект, который оказывал непосредственное влияние как на событие в крепости, так и на ход войны в целом. Поставим вопрос более широко — почему Россия проиграла Русско-японскую войну? Кстати, юридически термин «проиграла» не совсем корректен — если обратиться к тексту Портсмутского мирного договора, то мы не увидим в этом документе упоминаний о чьей-либо победе. Здесь нет слов «победитель» или «побежденный». Высокие договаривающиеся стороны регулируют сферы влияния, обязуются уважать интересы друг друга, говорят о стремлении жить в мире и дружбе — как будто документ составлен после дипломатического конфликта вокруг мелкой колониальной стычки, а не завершает собой кровопролитную войну, длившуюся почти два года. Лишь статьи об уступке Россией южной половины Сахалина несколько выбиваются из общего благостного фона. Ничего удивительно, что после обнародования условий Портсмутского мира в Японии начались массовые волнения, в ходе которых разъяренная толпа требовала ответа у правительства на вопрос — где же плоды победы?

Но юридические и дипломатические реверансы не могли скрыть очевидного, — Российская империя проиграла военное единоборство куда более скромной по размерам и возможностям державе.

Вопрос о причинах поражения России в Русско-японской войне остается для многих любителей истории не до конца проясненным. Безусловно, в этом вина нашей историографии, которая за сто лет, прошедших с тех пор, как отгремели бои на сопках Маньчжурии, так и не смогла выпустить капитальный, всеобъемлющий труд под названием «История Русско-японской войны 1904—1905 гг.». XX век оказался настолько заполнен историческими событиями и процессами, что до первой крупной войны столетия, что называется, руки не дошли. К тому же в советское время и не особенно стремились дойти. Ведь причину поражения объяснил сам «вождь мирового пролетариата» — отсталое, реакционное самодержавие не устояло перед натиском молодого, прогрессивного азиатского государства. К этому объяснению очень быстро присоединили логическое продолжение — после революции 1917 года, когда социально-политический строй в России сменился на самый прогрессивный, уже Япония стала отсталой страной, а потому трижды терпела поражение в военных столкновениях с СССР.

Однако когда «самый прогрессивный общественный строй» приказал долго жить и исследования событий начала XX века освободились от идеологического диктата, то перед историками неизбежно встал вопрос — а в чем же заключалась пресловутая отсталость? Большой интерес к Русско-японской войне способствовал появлению множества небольших исследований, статей, брошюр, посвященных частным аспектам — организации войск, действиям отдельных кораблей и частей, отдельным сражениям и боям. И постепенно из этого огромного массива работ начала вырисовываться следующая картина: исследователи обозначили множество недостатков российской военной машины, но все они не носили рокового характера. Эпизоды сражений и боев не выявляли качественного превосходства армии Микадо как в организации, так и в технике. Мы не видим ничего похожего на доминирование парового флота союзников над русским парусным флотом, как это было в Крымскую войну, не видим превосходства в сфере военного образования и боевой подготовки, как в начальный период Великой Отечественной войны. Более того, в отдельных сферах военной организации Россия заметно превосходила Японию. Например, в организации военной медицины, поэтому относительные потери русской армии умершими от ран и заболеваний в госпиталях были примерно в два раза ниже, чем у противника. Строго говоря, и общие потери России в войне были почти в два раза меньше японских — 44 441 убитыми, ранеными и умершими от ран против 86 004 человек.

«Бездарность» царских генералов и адмиралов, при внимательном анализе их деятельности, оказалась сильно преувеличенной. Не все из них были талантливыми полководцами (хотя и таких хватало — Макаров, Кондратенко и т, д.), но в целом их решения почти всегда были адекватными обстановке и профессиональными.

Примерно одинаковой была и насыщенность обеих армий современными видами вооружения, причем у русских наблюдается заметное преимущество в скорострельной полевой артиллерии. Может быть, дело в моральном факторе? Японцы-де знали, за что воевали, а забитый и темный русский крестьянин смысла войны не понимал, оттого и сражался без обычного мужества и смекалки. Эту версию в той или иной форме поддерживала позднесоветская историография. Но факты говорят против нее.

Во-первых, в русских войсках было относительно малое число мобилизованных резервистов. Основу личного состава составляли солдаты и матросы кадровой армии мирного времени, чей боевой дух в России быть традиционно высоким. Не успела проявиться и усталость от войны, оказывавшая большое влияние на настроение войск в 1916—1917 и 1944—1945 годах. Даже Вторая эскадра Тихого океана, среди матросов которой доля резервистов была действительно высокой, в злосчастном для России Цусимском сражении явила пример героизма и доблести, Экипажи кораблей дрались отчаянно, до последнего снаряда, изумляя врага своей доблестью. Последним обстоятельством отчасти объясняется и хорошее обращение японцев с русскими военнопленными, которое отмечают все мемуаристы. Солдатам союзников в годы Второй мировой войны пришлось значительно хуже.