Владислав Гончаров - Возвышение Сталина. Оборона Царицына

Из этого приказа, как и из отчета Снесарева о поездке по Тихорецкой линии в первых числах июня, вырисовывается стиль командования бывшего генерал-лейтенанта. Он дает вполне здравую оценку ситуации, перечисляет недостатки, но при этом ничего не сообщает о своих конкретных действиях, направленных на исправление положения. Более того, в отчете сквозит беспомощность: Снесарев просто не знает, что делать с негодными командирами, как укреплять дисциплину, каким образом переформировывать плохо организованные части для повышения их боеспособности. Он привык действовать с помощью письменных приказов и явно теряется, сталкиваясь с необходимостью лично взаимодействовать с людьми, особенно если те явно или скрыто выражают сомнение в существующей субординации.

10 июня казаки численностью около 700 всадников с артиллерией вышли на поворинскую железную дорогу в районе станции Урюпино и взорвали путь между Урюпино и Алексиково. Связь с Москвой прекратилась. Однако 15 июня Сталин телеграфировал в Москву об очистке линии занятием Алексикова и Урюпина и об отправке в Центр новой партии эшелонов.

Тем временем 15 июня отступавшие эшелоны из Донбасса эшелоны 3-й и 5-й армий под общим командованием Ворошилова подошли к Дону у взорванного моста. В течение следующих дней луганские красноармейцы захватили Нижне-Чирскую, заняли плацдармы по обеим берегам реки и приступили к ремонту моста. Штаб Северо-Кавказского округа, в непосредственном распоряжении которого находились не более 6 тысяч солдат, включая все хозяйственные и учебные структуры, неожиданно получил подкрепление в виде 30 тысяч уже обстрелянных бойцов с несколькими бронепоездами и большим количеством снаряжения.

23 июня приказом военрука Снесарева [285], части бывших 3-й и 5-й армий были объединены в «группу войск товарища Ворошилова», которому одновременно подчинялись части бывшей Царицынского фронта Крачковского, то есть все силы, ведущие бои в районе излучины Дона. Ворошилову приказывалось вывести все свои силы на левый берег Дона, очистить его от казаков и занять прочную оборону по рубежу Дона от Иловли и южнее излучины реки вплоть до станции Гашунь на Тихорецкой линии. Затем, «как только позволит боевая обстановка», войскам предписывалось начать переформирование в батальоны, полки и бригады, согласно новым штатам Красной армии.

1 июля 1918 года восстановление железнодорожного моста через Дон было закончено, и к 4 июля все эшелоны Ворошилова перебрались по нему на левый берег реки.

Тем временем 25 июня 1918 года войска Добровольческой армии заняли станцию Торговая на Тихорецкой железной дороге, а 28 июня 1918 года захватили станцию Великокняжеская. Кубань оказалась отрезана от Царицына; сообщаться с ней отныне можно было только через Северный Кавказ — по морю или вдоль берега из Астрахани. 2 июля направленный на юг по Тихорецкой ветке комиссар округа Зедин доложил, что советские войска отошли от Великокняжеской за реку Сал, взорвав мост у станции Ремонтная, а затем вновь продвинулись вдоль линии на 50 км до Зимовников [286].

7 июля в письме к Ленину Сталин возложил вину за разрыв связи с Северным Кавказом на «военных специалистов» и потребовал предоставить ему (или какому-нибудь другому представителю СНК) «специальные полномочия (военного характера) в районе южной России для принятия срочных мер». Судя по всему, Сталин уже пытался самостоятельно вмешаться в управление операциями, на что ему было указано: военные имеют полномочия от Троцкого, который по статусу выше, чем какой-то нарком по делам национальностей, а полномочия по закупке продовольствия на военную область не распространяются. Поэтому в телеграмме от 9 июля Сталин обрушивается уже на Троцкого, который раздает мандаты направо и налево, в том числе крайне сомнительным лицам, и делает резкое заявление: «В таком случае я буду сам, без формальностей свергать тех командармов и комиссаров, которые губят дело… Отсутствие бумажки от Троцкого меня не остановит» . В этом отношении Сталин явно рассчитывает на Ворошилова — большевика, с которым найти общий язык куда проще, чем со Снесаревым, под командованием которого вдобавок находятся самые боеспособные и многочисленные войска Царицынского района. Кроме того, Сталин заручается поддержкой военного комиссара округа, бывшего студента Зедина.

Тем временем лишь 11 июля Снесарев приказывает Ворошилову направить к Ремонтной «надежный пехотный полк силой не менее 2000 штыков». Сюда же направлялись прибывший из Поворина Курский полк и один бронепоезд. Этими силами командующему Сальской группой Болоцкому предписывалось начать наступление на юг с целью очистить путь на Тихорецкую, но не сразу же, а по сосредоточении всех частей [287].

Основной трудностью в этом деле Снесарев, как следует из его донесения Бонч-Бруевичу от 3 июля, считал нехватку боеприпасов, недостаточную боеспособность и недисциплинированность войск и отсутствие надежных командиров.

Создается впечатление, что Снесарев просто плохо представлял себе ситуацию — белогвардейское командование не могло не понимать значение Тихорецкой линии и просто обязано было бросить сюда максимум своих сил. Пока напор казаков по линии Дона был невелик, еще имелась возможность сосредоточить к реке Сал значительную часть группы Ворошилова и создать ударный кулак наибольшей силы. Главное — начать наступление требовалось как можно раньше, пока противник не успевал закрепиться.

Конечно, сейчас, зная все произошедшее, мы легко можем выбрать оптимальную стратегию — заранее отвести войска будущей 11-й армии с Кубани на восток, максимально сократив коммуникации и обеспечив возможность их надежного прикрытия. Но в тот момент этого сделать было нельзя, именно нежелание кубанцев и таманцев покидать родные места позднее вызывало раскол в руководстве советских войск Северного Кавказа. Однако Снесарев должен был как минимум прояснить эту обстановку, запросив у командующего войсками Северного Кавказа К. И. Калнина подробный отчет о положении и возможностях его сил. На основании такой диспозиции можно было уже строить конкретные планы — и требовать от кубанского командования их выполнения.

Между тем Снесарев при очистке линии рассчитывал на встречные действия Калнина, которому приказывалось «сосредоточить возможно большее количество войск и содействовать успеху операции т. Болоцкого энергичными наступательными действиями с юга в направлении на ст. Великокняжеская» . Когда Калнин должен был начать это наступление, в приказе не говорилось; между тем любому военному должно быть очевидно, что неодновременная и нескоординированная атака двух группировок — верный путь к провалу наступления.