Юрий Рубцов - Штрафники Великой Отечественной. В жизни и на экране

«Организация заградительных отрядов представляет собой одну из важнейших задач командиров и комиссаров, — говорилось в приказе РВС Западного фронта, изданном в 1920 г. во время советско-польской войны. — Каждое крупное воинское соединение должно иметь за своею спиной хотя бы тонкую, но прочную и надежную сетку заградительных отрядов... Легкость и безнаказанность дезертирства способны разъесть самую лучшую часть. Молодой солдат, пытающийся вырваться из огня, в который попал впервые, должен встретить твердую руку, которая властно возвратит его назад с предупреждением о суровой каре всем нарушителям боевого долга. Удирающий шкурник должен наткнуться на револьвер или напороться на штык...» {20} 20 Военно-исторический журнал, 1988, № 11. С. 58. .

С трусами, паникерами и дезертирами боролись всегда и в любой армии мира. В очередной раз эта задача встала перед РККА через двадцать лет после Гражданской войны.

Вот как рассуждал о методах приведения в чувство струсившего, растерявшегося в бою человека один из героев романа К.М. Симонова «Живые и мертвые», командующий армией: «Но давайте спросим себя: почему человек не выполняет приказа? Чаще всего потому, что боится умереть, выполняя его. А теперь спросим: чем же преодолеть этот страх? Чем-то, что еще сильнее страха смерти. Что это? В разных обстоятельствах разное: вера в победу, чувство собственного достоинства, страх выглядеть трусом перед лицом товарищей, но иногда и просто страх расстрела».

По существу, именно этот мотив звучит в нормативных документах Наркомата обороны 1942 г., касавшихся организации штрафных частей. Так, в Положении о штрафных батальонах действующей армии было сказано, что эти части «имеют целью дать возможность лицам среднего и старшего командного, политического и начальствующего состава всех родов войск, провинившимся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, кровью искупить свои преступления перед Родиной отважной борьбой с врагом на более трудном участке боевых действий» {21} 21 Русский архив. Великая Отечественная. Приказы народного комиссара обороны СССР 22 июня 1941 г. — 1942 г. Т. 13 (2-2). С. 312. . Аналогичные формулировки касались и тех, кого направляли в штрафные роты.

П.Д. Бараболя:

Мы... знали, что упомянутый 227-й приказ предусматривал формирование штрафных подразделений. Имели вполне определенное представление о характере их боевой деятельности, а также и о принципе подбора «кадров», которых ожидало самое суровое испытание огнем. Составляли такие подразделения военнослужащие для отбывания наказания за совершенные уголовные и воинские преступления. Их предписывалось использовать в наиболее опасных, зачастую непредсказуемых, тяжелых боевых ситуациях. Иначе говоря, штрафников, в сущности, надлежало бросать в схватку с противником там, где боевой устав пехоты был бессилен с точки зрения разумных рекомендаций для сохранения личного состава и одержания победы малой кровью. (С. 355.)

Опасность погибнуть была у штрафника большой, но все же не стопроцентной. Человек получал шанс сохранить жизнь, а то и отличиться. Сама возможность выбора означала очень многое. Как до учреждения штрафных батальонов и рот могла сложиться судьба военнослужащего, уклонившегося от боя, не подчинившегося приказу командира, освобожденного из плена, наконец, дезертира? Законы военного времени предусматривали за большинство воинских преступлений расстрел, в лучшем случае длительное заключение в тюрьме или исправительно-трудовом лагере. У штрафника же была возможность вернуться на фронт и заслужить снятие судимости. Иначе говоря, штрафная часть представляла собой альтернативу крайним мерам.

Сошлемся на авторитетное мнение Героя Советского Союза генерала армии П.Н. Лащенко, который в дни опубликования приказа № 227 был заместителем начальника штаба 60-й армии генерала И.Д. Черняховского. «Законы войны объективны. В любой армии солдата, бросившего оружие, всегда ждало суровое наказание, — рассуждал генерал. — Штрафные роты и батальоны, если не усложнять, — те же роты и батальоны, только поставленные на наиболее тяжелые участки фронта. Однако фронтовики знают, как все условно на войне: без жестокого боя немцы не отдавали ни одной деревни, ни одного города, ни одной высоты... Пребывание в штрафниках даже не влекло за собой судимости.

Так чем же были штрафные подразделения? — задавался вопросом П.Н. Лащенко и сам же отвечал: — Шансом для оступившегося, смалодушничавшего, совершившего промах возможностью искупить свою вину, снять с себя черное пятно, часто ценой собственной крови... Ранение, полученное даже в первый день пребывания в штрафном подразделении, автоматически возвращало бойца в часть на ту же должность, в том же воинском звании» {22} 22 Лащенко П.Н. Продиктован суровой необходимостью // Военно-исторический журнал, 1988, № 8. С. 76. .

Близкую точку зрения высказывает П.Д. Бараболя, бывший в период Сталинградской битвы командиром взвода ОШР, а после войны ставший профессиональным юристом.

П.Д. Бараболя:

Много позже, уже став военным юристом (на эту профессию, кстати, меня впоследствии побудило командование штрафным подразделением), я много думал об участи бойцов, да и военных людей постарше чином, ставших штрафниками... Держать этих преступников за тюремной решеткой или за колючей проволокой исправительно-трудовых лагерей и, по существу, ограждать их от обрушившейся на страну беды было бы откровенной нелепостью с точки зрения разумной логики. Эта мысль представляется тем более убедительной еще и потому, что многие из них, прослужив до того определенное время в армии или на флоте, уже имели достаточно прочную военную подготовку. Они не хуже других фронтовиков владели современным по тому времени оружием, были, что называется, «на ты» с боевой техникой. Так что эти «ущербные» люди, поставь их в строй, вполне могли пригодиться на фронте.

В условиях необычной обстановки быстрее раскрывались люди, высказывая порой самое сокровенное. И я все больше убеждался: нет, они, эти парни, вовсе не отпетые, отвергнутые обществом элементы. Достаточно хотя бы сказать, что, за редким исключением, не было среди них рецидивистов, не оказалось и «паханов». Подавляющее большинство воинских преступлений, за которые эти люди «получили срок», составляли дезертирство, неповиновение, самовольное оставление части и некоторые другие. Разумеется, я ни в коей мере не оправдываю подобных отступлений от присяги, закона. Но справедливости ради следует сказать: зачастую совершенные преступления являлись непреднамеренными. Причиной их становились либо личная расхлябанность человека, либо попытка обойти запреты и ограничения в расчете на безнаказанность. Дезертирство же большей частью случалось по одной «схеме»: ранение в бою, госпиталь, отпуск на родину для кратковременного отдыха, желание «прихватить» к нему еще несколько суток или недель — авось, пронесет. Как правило, «не проносило». (С. 355,359.)