Олег Смыслов - Окопная правда войны

«Все меньше защитников оставалось в крепости. Тут вместе с ними были дети и женщины, тут же умирали раненые. Кончались патроны. Не было пищи, не было воды. Вода текла от стен в десяти метрах, но добыть ее было нельзя. Смельчаков, ночью рискнувших ползти к берегу с котелками, сейчас же настигали пули. Пробовали рыть в казематах колодцы, на веревках бросали в реку простыни, подтянув назад, выжимали из них в котелок грязную жижу. Из-за гари, пыли и трупного смрада невозможно было дышать. Но как только немецкие автоматчики поднимались, обреченная крепость открывала огонь. Уже пал Минск. 16 июля немцы вошли в горящий Смоленск, а крепость продолжала бороться. В десятки раз превосходящие силы немцев расчленили оборонявшихся, но не могли их сломить. К бойницам и амбразурам фашисты подвели огнеметы.

Нельзя без содрогания думать о том, что было в подземных казематах. Кирпич от огня и тот плавился и застывал черными сосульками. Крепость истекала кровью, но не сдавалась», — подчеркивал в своей книге В. Песков.

Выцарапанные на стене казармы слова «Умираю, но не сдаюсь! Прощай, Родина! 20/VII-41», стали символом защитников Брестской крепости.

А день 23 июля 1941 г. считается заключительной датой обороны. В этот день без сознания был пленен майор Петр Михайлович Гаврилов. Однако, по утверждению жителей Бреста, «до конца 1941 г. из крепости в военные госпитали города доставляли раненых немецких солдат. Те, кого мобилизовали убирать трупы и оружие, рассказывают, что зимой 1941-1942 гг. они видели перебегавших из развалин в развалины людей в изодранном обмундировании» (Б. Васильев).

Командир 45-й дивизии генерал Шлиппер в очередном боевом донесении подчеркивал:

«Наступление на крепость, в которой сидит отважный защитник, стоит много крови. Это простая истина еще раз доказана при взятии Брестской крепости. Русские в Брест-Литовске дрались исключительно настойчиво и упорно, они показали превосходную выучку пехоты и доказали замечательную волю к сопротивлению».

А ведь крепость не сдалась. Более того, ни одно из знамен воинских частей, сражавшихся в крепости, не досталось немцам.

В феврале 1942 г. 45-я германская пехотная дивизия была разгромлена под Орлом. Тогда же в качестве трофея советские солдаты захватили весь архив этого элитного соединения. А спустя некоторое время выдержки из боевого донесения о взятии Брестской крепости были опубликованы в газете «Красная Звезда».

Именно тогда в Советском Союзе впервые узнали о великом и нравственном подвиге ее героических защитников.

***

В мае 1942 г. немецко-румынские войска под командованием генерала от инфантерии Эриха фон Манштейна перешли в наступление в Крыму. Несмотря на двукратное превосходство советских войск, они нанесли главный удар по левому флангу Крымского фронта, где держала оборону 44-я армия. Не менее половины всех сил противника обрушилась на южную оконечность линии фронта, а на северном и центральном участках Манштейном была проведена лишь демонстрация наступления, которое получилось лишь после прорыва южной группировки Крымского фронта.

Уже к вечеру первого дня противнику удалось прорвать советскую оборону на 5 км участке и на глубину до 8 км. Танки моторизованной бригады «Гроддек» сразу же ринулись к Керченскому проливу, где находились переправы, соединяющие Крымский фронт с таманским берегом. Еще до проливного дождя, который пошел 9 мая, немцам удалось отрезать 44-ю армию от тыловых позиций. Решению этой задачи способствовала также высадка шлюпочного десанта, в составе всего лишь батальона, который оперативно поддержал наступление.

11 мая 22-я танковая дивизия достигла северного побережья Керченского полуострова. За ней шла 170-я пехотная дивизия и 8-я кавалерийская бригада румын. Вечером 14 мая немецкие танки появились на западных окраинах Керчи, а 16 мая 170-я пехотная дивизия взяла город.

Перед угрозой окружения всего Крымского фронта и его полного уничтожения советским командованием было принято решение до последней капли крови оборонять рубеж: берег Азовского моря западнее Юрагина Кута — поселка Аджимушкай и Колонка, чтобы отстоять переправы, через которые на Тамань уходили основные силы фронта. Такая задача была поставлена командующему 51-й армии.

14 мая сводный отряд на этом оборонительном рубеже возглавил бывший командир 138-й горнострелковой дивизии, а с марта 1942 г. — начальник отдела боевой подготовки штаба фронта полковник П.М. Ягунов. В его отряд вошли: резерв командно-политического состава фронта, 1-й Запасной стрелковый полк и подразделения отступающих войск.

Прикрывая отход фронта, отряд Ягунова смог продержаться до 18 мая, когда оборона города, по существу, закончилась.

15 мая сводный отряд был атакован двумя ротами противника при поддержке 16 танков. Село Аджимушкай было потеряно. На следующий день попытка выбить немцев оказалась безуспешной, из-за отсутствия артиллерийской поддержки. Утром 16 мая

бойцы и командиры Ягунова сражались в полуокружении. Связь с подразделениями и частями, кроме охранявших подступы в каменоломни, была утеряна. Тогда же утром Ягунов получил приказ: «Отход и эвакуация вашего участка обороны по особому приказу».

«Полковник Ягунов честно выполнил приказ, обороняя поселок Аджимушкай, — рассказывал после войны генерал Д.Г. Козлов. — Он не имел приказа на отход, а на вывод из окружения у него едва ли были силы, так как он не имел ни пушек, ни танков. Связь с Ягуновым была прервана, и восстановить ее не удалось, несмотря на усиленные попытки арьергарда 51-й армии прорваться к окруженным...»

В полночь 21 мая, в помещении, специально оборудованном под штаб, было проведено первое совещание командного и политического состава. Под желтый свет электрической лампы присутствующие командиры (полковник Ягунов, старший батальонный комиссар Парахин, полковник Верушкин, подполковник Бурмин, майор Колесников, майор Пирогов, главврач госпиталя Асеев) решали: выходить ли из окружения, прорываясь на Большую землю или же держаться до прихода своих, превратив каменоломни в неприступную крепость.

Ягунов, обращаясь к командирам, сказал, что войска фронта, по всей видимости, на Таманском полуострове, а, значит, поставленная задача отрядом выполнена. Потом он предложил высказаться остальным. Майор Колесников предложил прорываться. Майор Пирогов тоже предложил выходить из окружения, учитывая, что провианта хватит максимум на 12 дней. За прорыв высказался и военврач Авсеев.

Подполковник Бурмин обрисовал ситуацию оптимистичнее всех: «На длительную оборону мы не способны, но, по-видимому, нам и не придется здесь долго оставаться одним. Наши войска снова перейдут в наступление. Им будет необходима помощь, которую мы и окажем. Мы ударим по вражеским тылам, расстроим оборону побережья. А чтобы успешно выполнить эту задачу, надо всех людей, что находятся в катакомбах, — а их, наверное, тысяч восемь или десять, — учесть, разделить по подразделениям и свести в единую боевую часть».