Михаил Маслов - Пёрл-Харбор: Ошибка или провокация?

В отличие от подданных императора американцы стремились разобраться и понять причины катастрофы в Пёрл-Харборе. Практически сразу после нападения администрация США предприняла все возможные для этого меры. Уже 11 декабря морской министр Нокс прибыл на Гавайи, выводы министра были следующими: полное отсутствие готовности к отражению воздушной атаки. Ни Киммель, ни Шорт не пытались чем-либо оправдать сложившуюся ситуацию, оба они заявляли, что возможность такой атаки ими не рассматривалась ввиду огромного расстояния, которое необходимо было преодолеть японскому ударному соединению. Оба они также заявляли, что они не ждали начала военных действий до прекращения американо-японских переговоров в Вашингтоне и ожидали атаки где-нибудь на Дальнем Востоке [852].

Оба командующих были отстранены и на их место назначены адмирал Ч. Нимитц и генерал Э. Кинг. Расследования катастрофы в Пёрл-Харборе продолжались в течение всей войны, 7 различных комиссий разбирали это дело (комиссии Роберта, Харта, Кларка, Клаузена, Хевитта и Армейский и Военно-морской трибуналы), после войны дело рассматривал Объединенный комитет конгресса по расследованию нападения на Пёрл-Харбор. В конечном итоге все расследования закончились тем, что виновными были признаны Киммель и Шорт, не подготовившие базу к обороне. В целом именно данной точки зрения придерживается и вся официальная историография.

В то же время довольно рано появилась и отличная от официальной точка зрения, обвинявшая в развязывании войны не Японию, а Рузвельта. Одним из первых данную точку зрения высказал Дж. Кеннеди, который считал, «что ФДР подстроил нападение японцев, чтобы получить право вмешаться в войну в Европе…» [853]. Эту точку зрения подхватил и X. Киммель, в своих мемуарах говоривший о «стратегии Рузвельта провоцирования Японии для нанесения первого удара…» [854]. Обвиняет администрацию и адмирал Ричардсон, считая, что Киммель был намеренно отрезан от разведывательной информации Вашингтоном [855].

Неофициальная или ревизионистская историография не имеет четко сложившегося мнения по поводу нападения на Пёрл-Харбор, так, один из основоположников ревизионизма, Ч. Берд, считал, что именно политика провокаций, проводимая Вашингтоном, привела к войне. Но он не возлагал прямой вины за Пёрл-Харбор на Рузвельта, считая случившееся скорее случайностью [856]. Другой исследователь, Г.Э. Варне, считает, что Рузвельт намеренно подставил флот в Пёрл-Харборе под японские бомбы, чтобы получить повод для войны. Потом подтирая следы, его администрация инспирировала обширный заговор по сокрытию информации [857]. К нему присоединяется и зять Ф. Рузвельта К.Б. Далл, который также усматривает «заговор», но со стороны советников президента, для которых «это было просто делом подачи новостей и правильного выбора времени. Их правильно поданные новости указывали на журавля в небе» [858].

Ревизионистская точка зрения, предполагающая, что Тихоокеанский флот был намеренно использован в качестве мишени, базируется в основном на косвенных доказательствах. Смена командования флота и Гавайского округа в начале 1941 г., назначение на командные должности недостаточно компетентных офицеров в обход других претендентов, туманная история с «Магией», перевод всех новейших линкоров в Атлантику и отбытие из Пёрл-Харбора авианосцев накануне нападения, то есть базирование на Пёрл-Харбор устаревших и в принципе ненужных кораблей, противоречивость и неконкретность приказов из Вашингтона, непонятное затягивание передачи предупреждения о разрыве дипломатических отношений с Японией 7 декабря — все это, естественно, порождает массу вопросов.

Последней на данный момент ласточкой американского ревизионизма стал Р. Стайннетт. Ему удалось обнаружить значительное количество ранее секретных документов, касающихся вступления США во Вторую мировую войну. Тем не менее его доказательства причастности Рузвельта к разгрому в Пёрл-Харборе по-прежнему базируются на косвенных свидетельствах. В то же время он смог вскрыть значительное количество действий американской администрации, направленных на провоцирование Японии [859].

Так почему же американский флот был позорно разгромлен в гавани Пёрл-Харбора? Почему обычно спокойный Рузвельт в разговоре с журналистом Э. Мэрроу вдруг сорвался и, стуча огромным кулаком по столу, произнес: американские самолеты были уничтожены «на земле, Боже мой, на земле!».

Полтысячи страниц, чтобы ответить на один вопрос: «Почему?» Для того чтобы найти ответ, мы иногда забегали слишком далеко назад, вспоминая коммандора Перри или Вудро Вильсона, пытались разобраться в механизмах дипломатии или перегружали текст мелкими, подчас ненужными подробностями или техническими деталями, — и все ради одной цели. Мы просто не могли поступить иначе, т. к. проблема Пёрл-Харбора не может быть объяснена одним заговором или ошибками отдельных людей. Нельзя повесить ярлык «ВИНОВЕН» на какого-то конкретного человека. Претендентов, конечно, много: Рузвельт, Киммель, Старк, Маршалл, Нокс, Шорт, Стимсон, Хэлл — список при желании может получиться очень большой. Но надо понять, что эта проблема многогранна и найти все ответы лишь на одной стороне невозможно.

«Ошибка или провокация» — так называется эта книга. Заголовок, конечно, коммерческий, но он более, чем любой другой, отражает суть проблемы. Историки, любители-публицисты всегда находят простые ответы на сложные вопросы, иной раз грешат этим и профессионалы от нашего цеха. Лучшей иллюстрацией тому является полемика вокруг больной для каждого россиянина проблемы — «внезапного и вероломного» нападения Германии на Советский Союз 22 июня 1941 г. Одни пишут, что Сталин и его окружение были некомпетентными невежами, вот и пустили Гитлера к воротам Москвы. Некомпетентные недоучки — это хорошо, конечно, ну просто все объясняет. Вот только рождается ряд вопросов: как эти люди вдруг стали компетентными через полгода-год (про окончание экстерном Оксфорда или Вест-Пойнта данных нет). Да и огульно обвинять в невежестве всех советников Сталина — показывать собственную необразованность. Это Жуков с Василевским некомпетентны, это Кагонович не знал, как управлять железными дорогами? В Кремле всегда были разные люди, и 1941 г. не исключение.

А вот другой пассаж, уже от Радзинского: Сталин желал Второй мировой войны, он стремился экспортировать революцию в мировом масштабе, а после победы в 1945 г. спал и видел третью мировую мясорубку. И это про человека с имперскими замашками, про диктатора, который всеми силами стремился сделать страну мощной и сильной. Про лидера, чья внешняя политика была направлена на создание системы коллективной безопасности в Европе вплоть до 1939 г. Ну, не его вина, что идеологические догмы для Англии и Франции были дороже мира. Но, Эдвард Станиславович, Вы драматург, Вам позволен художественный вымысел… Жаль только, что Ваша правда, ничего общего с историей не имеющая, издается огромными тиражами и превращает восприятие прошлого в умах наших сограждан в коктейль из крови, насилия и лжи. Хочется ведь и позитива какого-то, вот тот же Сталин во время войны забыл идеологические разногласия и вернул заслуженное место Александру Невскому, Дмитрию Донскому, Ивану Грозному, Петру Великому, Екатерине и ее внуку Александру — а они были классовыми врагами советского человека. Мы уже не говорим о Суворове, Кутузове, Ушакове и других блистательных полководцах. Ну когда мы, Эдвард Станиславович, научимся брать у прошлого правильные уроки, не разрушать и строиться на руинах, а расширять и модернизировать, как во всем мире? Нет, мы не призываем оправдывать злодеяния, но призываем быть аккуратными, рассуждая о них и вороша прошлое.