Олег Смыслов - Защитники Русского неба. От Нестерова до Гагарина

3 мая 2009 г. Аркадию Фёдоровичу исполнилось 90 лет. Он перенёс инсульт, а за один день до 9 мая немного охрип. Но даже и после этого он ещё пытался проводить меня, и я с трудом уговорил его не беспокоиться. Несмотря на физическое недомогание в таком возрасте, Аркадий Фёдорович всё так же бодр и по-прежнему полон оптимизма. Мне даже показалось, что его девяносто можно считать ещё одной победой над асами люфтваффе. И в этом действительно есть что-то мистическое.

Ведь Аркадий Фёдорович никогда не полагался на слепой случай или удачу. Овладевая искусством лётчика-истребителя, он на практике использовал и точный расчёт, и интуицию, шёл на риск и всегда отлично владел техникой, умело используя все её боевые возможности. И к этим чисто военным профессиональным факторам ему удалось ещё присовокупить факторы нравственного и морального порядка. И если каждый вылет лётчика-истребителя — своего рода показательное выступление, то Аркадий Фёдорович выдержал их все. Об этом говорит вся его жизнь: и в небе и на земле… Жизнь одного из 100 сталинских соколов…

В 2003 г. вышла в свет моя книга «Василий Сталин. Заложник имени». С тех пор прошло шесть лет, но что удивительно: новые документы и свидетельства очевидцев всё это время словно специально попадались мне на глаза…

Тогда в книге я представил лишь возможный эскиз из документов, свидетельств и воспоминаний. Но вот на полный портрет своего героя мне не хватало ещё каких-то штрихов. Теперь же, когда они с трудом помещаются в объёмной папке, я решил их опубликовать, наконец-таки поставив под портретом своего героя жирную точку.

При этом мне снова хочется повторить: «Рассказы о подвигах и заслугах сына вождя живут до сих пор, а самое главное, в них ещё верят, забывая при этом, что на этом человеке лежал отблеск величия отца. Только нельзя забывать о том, что карьера сына товарища Сталина делалась независимо от его ума и способностей, вопреки пользе дела и в угоду одним лишь его желаниям, а также желаниям людей, его окружавших».

Что и говорить, если его родной сын Александр Васильевич Бурдонский увидел своего отца «внутренне сломанным человеком, с разрушенным мышлением». Всю трагедию своего отца он находит именно в «заложнике имени».

К слову сказать, лично мне непонятна сама идея оправдания Василия Сталина перед историей и народом. Он никогда не был святым, и к художественному фильму «Остров» его персонаж, к сожалению, не подходит. Вся карьера и жизнь генерала Сталина стала всеобщим достоянием лишь благодаря имени его отца. Поэтому оценивать его как выдающегося человека и авиатора — это очередной бред тех, кто весьма небрежно сотворил себе кумира…

«Привилегии сталинского принца Василия были особые, — пишет Лариса Васильева в книге "Дети Кремля". — Официально, даже став генералом, Василий Сталин не выделялся среди других генералов, но широко жил, используя имя отца.

Ему нравилось казаться могущественным, и он преуспевал в этом желании. Но казаться не значит быть. Капризный принц представлял собой весьма жалкую фигуру — о таких говорят: "Молодец на овец, а на молодца — сам овца!" И какими бы чёрными словами не назвать это определение, факт остаётся фактом… Ведь речь идёт всего лишь о сыне бесспорно великого человека. А на сыновьях великих людей, как известно, природа обычно отдыхает».

Артём Сергеев называл жизнь Василия Сталина «трагедией от начала до конца». Ведь Васю воспитывали люди, обслуживающие дом. «Отношение этих людей к Василию было своеобразным: с одной стороны, они должны были его воспитывать, в чём-то ограничивать. С другой — боялись, что он пожалуется. Ну а когда Василию минуло 11 лет, он остался без матери и оказался в руках работников охраны и учителей, которых брали в дом. А у семи нянек…»

Далее А. Сергеев вспомнил весьма любопытный факт: «Василий был властолюбивым мальчиком, это да. Мы как-то с ним играли и перегородили вход в кабинет. Пришёл Сталин, посмотрел, спрашивает: "Так. Кто тут у вас главный? Надо освобождать проход". Мы отвечаем, что оба главные. Он нам: "Нет, должен быть кто-то один главный, командир, а то когда два главных — вот так и получается — застряли. Тогда командование на себя беру я". Сразу сказал, кому куда встать, кому толкнуть, кому нажать — проход освободили. Ну а дальше говорит: "Том (меня так называли домашние) будет главным". Василий в ответ на это: "Ладно, пусть Том будет главным, а я чуточку главнее". "Нет, — говорит Сталин, — так не бывает. Главный всегда один, чуточку главнее не бывает, иначе выйдет неразбериха и опять застрянете"».

В школе Васе Сталину оценки округляли в большую сторону. «Но когда учитель истории Мартышин поставил Василию "2", а директор потребовал исправить оценку, учитель отказался это сделать, вышел конфликт. И Мартышин написал Сталину. Получил от Сталина ответ с отрицательной характеристикой Василия, извинениями и благодарностью за объективность и принципиальность».

Тут следует напомнить, что в 1937 г. Василий поступил во 2-ю артиллерийскую спецшколу на Красной Пресне, в группу для обучения на два года, в девятый класс. Учёба в спецшколе требовала немалой усидчивости, так как особый упор делался на математику.

Однако Василий никогда усидчивостью не отличался. Именно в спецшколе и произошёл конфликт, после которого в истории остались письма И.В. Сталина учителю Василия В.В. Мартышину (от 8 июня 1938 г.), помощника директора по учебной части Н.В. Макеева (от 15 июня 1938 г.) и самого В.В. Мартышина (после 15 июля 1938 г.).

Словом, именно после этого скандала он буквально убегает в Качинскую авиашколу.

В письмах же подчёркивалось:

1. И. Сталиным: «Василий — избалованный юноша средних способностей, дикарёнок (тип скифа!), не всегда правдив, любит шантажировать слабеньких "руководителей", нередко нахал, со слабой, или — вернее — неорганизованной волей.

Его избаловали всякие "кумы" и "кумушки", то и дело подчёркивающие, что он "сын Сталина"»;

2. Н.В. Макеевым: «В воспитании Васи, пришедшего из 175 школы, были многие неправильности — подхалимство, о котором Вася, не стесняясь, рассказывал окружающим. <���…>

Вася опаздывает на уроки, не выполняет домашние задания. Вызываем его для беседы, выясняем причины и оказывается, что он просыпает, проводит много времени в манеже и т.п. Школа не может оказать в данном случае воздействия, так как она разобщена с семьёй. <���…>

Постепенно Вася всё больше начал отходить от общешкольного режима, сознавая бессилие школы воздействовать на него. Комсорг и директор утверждали, что Вася требует особого подхода, что он может прийти в такое состояние, когда ни за что нельзя ручаться. В конце учебного года дошло до резких выходок по отношению, особенно, преподавателя истории В.В. Мартышина»;