Михаил Лубягов - В боях за Ельню. Первые шаги к победе

Командарм Ракутин принял решение: используя полученный успех, 31 июля продолжить наступление с прежней задачей: окружить и уничтожить группировку фашистских войск в районе Ельни. Приказ о продолжении наступления для всех дивизий был размножен на красной ленте, чем подчеркивалась его особенная важность. Ночью необходимо было обеспечить действующие части боеприпасами, питанием, эвакуировать с поля боя раненых и убитых.

Командный пункт опергруппы Ракутина по-прежнему оставался в деревне Волочек.

В штаб 19-й стрелковой дивизии боевой приказ на очередной день поступил около полуночи, когда комдив Котельников, комиссар Дружинин и начальник штаба Данилович подводили итоги минувшего дня и планировали завтрашнее наступление. Суть приказа им уже была известна. Еще часа два назад Ракутин позвонил Котельникову и сказал:

— Завтра — решающий день. Сопротивление противника должно быть сломлено и Ельня занята.

Котельников напомнил командарму о нехватке снарядов и попросил танковой поддержки. Ракутин пообещал к утру прислать пять-шесть танков и ускорить доставку боеприпасов. Но то, что приказ выделялся среди документов красным машинописным текстом, не осталось незамеченным.

— Такого еще не было, — сказал майор Данилович.

— Командарм на завтрашний день возлагает большие надежды, — ответил ему Котельников, — надо собраться со всеми силами и выиграть эту битву.

— Да, дело чести нашей дивизии полностью выполнить поставленную задачу, — поддержал его комиссар Дружинин. — Вы посмотрите, какое внимание оказывает нашим воинам армейская газета. Вчера напечатана статья «Выход из окружения», сегодня — «Тыл одной части».

Котельников взял газету со статьей «Выход из окружения» и стал читать.

— Любопытно…— воскликнул комдив. —Корреспондент Мильман описывает, как майор Шитов оказался в окружении в первом бою и как он вывел группу бойцов и командиров. Мне казалось, что никто и никогда не вспомнит о нашем первом боевом дне.

— Еще нет двух недель, как это случилось, — сказал Данилович, — а кажется, что прошла целая вечность.

— Да, целая вечность, — согласился комиссар Дружинин, — а первый бой никогда не забудется. Вот и газета вспомнила, засвидетельствовала для истории. И еще обратите внимание…

Дружинин развернул другой номер газеты. В нем была напечатана корреспонденция «Тыл одной части». Котельников взял газету и стал читать. Вдруг он улыбнулся и не то с осуждением, не то с чувством некоторого удовлетворения произнес:

— Ишь как этот Величко меня разрисовал.

Вслух читать не стал, чтобы не показаться нескромным. Ведь автор корреспонденции с восхищением описывал организацию тыла дивизии: «Связисты, повара, санитары и множество других служб расположено здесь. Каждый занят своим делом. Но здесь так же тихо, как и над ржаными полями. Никакой суетни! Порядок железный. Твердая властная рука командира Котельникова чувствуется во всей жизни этой линии.

Когда приходишь в тыл и попадаешь в зону огня, становится понятным, почему часть двигается только вперед».

Начало атаки было назначено на два часа тридцать минут ночи, на полчаса раньше, чем вчера, чтобы полнее использовать момент внезапности. А дальше войска должны были действовать по уже проигранному однажды сценарию: удар диверсионно-разведывательных отрядов с тыла, сближение основных сил с противником под прикрытием темноты без артиллерийской подготовки, танки идут вслед за пехотой, артиллерия в готовности поддержать пехоту ждет команды…

Так или почти так начался бой по всему периметру ельнинского выступа.

Опять решительно и организованно действовал 583-й стрелковый полк майора Дудкова, наступавший с занятого вчера рубежа в районе деревень Семешино и Лаврово. Героический взвод младшего лейтенанта Кцоева, не потерявший за предыдущий день ни одного человека, как и прежде, наносил удар по противнику с тыла. За смоленскую землю сражался осетин Казмагомед Мурадович Кцоев, как за свою родную. Он, уроженец села Зельги, станицы Бислан, бывшей Северо-Осетинской АССР, умело организовал и провел разведку боем в районе высоты 235,3. В результате был захвачен в плен немецкий офицер с ценными документами. Будучи контужен, Кцоев не ушел с поля боя. Выполняя боевой приказ командования, продолжал руководить своим подразделением. А было в ту пору этому боевому командиру всего двадцать пять лет.

С восходом солнца бой развернулся во всю силу. Сначала удар по противнику нанесла тройка наших самолетов. Они бомбили и обстреливали вражеские позиции. Враг, как показалось бойцам, трусливо молчал: ни один его стервятник не появился в воздухе. Затем в бой вступила артиллерия. Гаубицы и дальнобойные орудия клали снаряды как раз там, где было разведано наличие войск противника.

В центре 583-го полка готовился к наступлению батальон капитана Нодия. В ответ на артиллерийский удар противник обрушился на позиции полка минами. В окопы посыпалась земля. Но красноармейцы терпеливо выжидали. Кто-то из бойцов даже бодро воскликнул:

— Что за шутки? Так человека убить можно!

А капитан Шалва Ермолаевич Нодия, как свидетельствует военный журналист политрук Василий Величко, под оглушительными разрывами мин пел песенку о Сулико, и кто-то рядом подпевал ему.

И вот поступила команда командира полка майора Дудкова: «На врага!» Первым пошел вперед с правого фланга батальон капитана Дударева. Под яростным огнем противника роты настойчиво и ровно продвигались вперед. Они преодолели обстреливаемую низину и начали всползать на высоту. Поднялись из окопов и пошли, вернее, поползли, вперед на левом фланге бойцы капитана Рыбинского. По-прежнему под тем же минометным огнем двигался со своим батальоном капитан Нодия.

Комиссар полка батальонный комиссар И. Лебедев — в цепях атакующих. Командир полка Дудков с наблюдательного пункта управлял боем.

— Идет Нодия!.. — довольно воскликнул он. — Пройдет через самое пекло!

И тут же передал на батарею:

— Помочь капитану Нодия! Усилить огонь!

Майор Дудков презирал смерть. Развивая свой замысел, он вдруг оказался среди бойцов. Послышался его уверенный голос: «Вперед! Еще вперед!»

Кризис нарастал. Над полем боя появились немецкие самолеты. Два бомбардировщика сбросили на позиции полка Дудкова часть своего смертоносного груза и пошли на второй круг. Вдруг младший лейтенант Семен Пасько ударил по ним из станкового пулемета. Пули взметнулись в небо и прошили фюзеляж одного стервятника. Он взмыл кверху, но пулеметчик выпустил еще одну очередь. Самолет стал терять высоту, а Семен Пасько опять огрел его очередью снизу. Самолет закувыркался, приближаясь к земле.