Ярослав Бутаков - Брестский мир. Ловушка Ленина для кайзеровской Германии

Понятно, что шансов на победу в «революционной войне» у большевиков тогда не было. Поэтому с точки зрения партийных интересов, сохранения власти большевиков, Ленин, безусловно, был прав, настаивая на немедленном заключении мира во что бы то ни стало. А позиция «левых коммунистов» объективно вела к коллективному политическому самоубийству партии. Впрочем, в этом нет ничего удивительного. Последующие годы показали, что значительная часть большевиков была неспособна к государственному строительству. И вполне возможно, что уже тогда в позиции «левых» и троцкистов выражалось стремление уйти от прозы государственной работы на безответственную позицию «перманентных революционеров». Возможно даже, что потеря власти и уход в подполье был для многих из этих людей, учитывая все произошедшее с ними после, шансом остаться в живых. Но Ленин не собирался так быстро отдавать с таким трудом завоеванную власть кому бы то ни было.

Но это все — с позиций интересов партии большевиков. А с точки зрения пользы для России? Быть может, продолжение войны с Германией действительно привело бы к падению большевистской власти уже тогда, в 1918 г.? И это было бы меньшим злом для России? Что же, необходимо подробнее остановиться на этой альтернативе.

Видится весьма вероятным, что в начале 1918 г. в партии большевиков могла победить точка зрения сторонников «революционной войны». Брестский мир не был бы тогда подписан. Что происходило бы дальше в этом случае?

Очевидно, что Германия не могла продолжать свое наступление на Востоке до бесконечности — ей до зарезу нужны были войска на Западе. Там в это время решался исход Мировой войны. Генеральное наступление на Западном фронте, дававшее шанс на победу до прибытия во Францию американских войск, должно было начаться не позднее конца марта. Таким образом, продвижение немецких войск в Росси где-то, на каком-то рубеже, должно было остановиться.

Но это не означало бы, что кайзеровский режим прекращал борьбу с Советской Россией. Он переложил бы ее тяжесть на своих марионеток, благо недовольных советской властью имелось в избытке. В реальности такая ситуация возникла в 1918 г. на юге России, где немецкий ставленник донской атаман Краснов вел войну с РСФСР В рассматриваемой нами альтернативе таких Красновых было бы больше. И резиденциями им служил бы не один Новочеркасск, а еще, возможно, и Петроград, и даже Москва.

То, что взятие Москвы немцами не привело бы автоматически к падению советской власти, долго доказывать, по-видимому, не нужно — настолько это очевидно. Большевики бы перебазировались в Нижний Новгород или на Урал — везде они нашли бы сторонников. Тем более что в случае продолжения ими войны они могли рассчитывать на поддержку других социалистических партий, а следовательно, социально-политическая база советской власти расширилась бы.

Более того, при продолжении войны с Германией Советская Россия вполне могла рассчитывать на помощь Антанты. На этом, как мы видели, строились расчеты Троцкого в этот период. Значит, не было бы мятежа Чехословацкого корпуса, и Гражданской войны в той конфигурации, в какой она возобновилась летом 1918 года, не было бы. Но это не означает, что она вообще бы не возникла. Гражданская война велась бы между Советской Россией, с одной стороны, и прогерманскими буржуазно-консервативными режимами на российской территории — с другой. Таким образом, Россия все равно не избежала бы войны внутренней, но она бы вдобавок еще наложилась на масштабную внешнюю войну.

Чем бы это закончилось? Германия так или иначе терпит поражение в Мировой войне, но это еще не означает завершения Гражданской войны в России. Исход Гражданской войны в этом случае вообще неясен. Нет никаких оснований считать, что гражданская война в данном сценарии закончилась бы уже в 1920 г., причем воссоединением большинства отпавших окраин России и восстановлением единства державы, как она завершилась в реальности.

Принятие Советской Россией военной помощи Антанты в войне против Германии привело бы к дальнейшему росту зависимости России от западных держав. При этом необходимо учесть, что страны Запада оказывали бы такую помощь крайне дозировано и за большие уступки. Это была бы экономическая и политическая кабала. И можно быть уверенным в том, что условия завершения Гражданской войны Антанта тогда бы продиктовала России. А какими могли быть эти условия — мы видели на примере объяснения полковником Хаузом пункта декларации Вильсона, касавшегося России.

Могут возразить, что хуже, чем случилось на самом деле, с Россией произойти не могло. И в подтверждение этому будут говорить о многочисленных жертвах и разрушениях в результате российской Гражданской войны. И о том, что самым лучшим вариантом для России в конце 1917 — начале 1918 г. было бы сохранение у власти Временного правительства, успешный созыв Учредительного собрания, в общем, вес, что угодно, кроме прихода к власти большевиков. И — продолжение войны «до победного конца» на стороне Антанты.

На это можно возразить прежде всего тем, что колоссальную роль в поражении Германии сыграл именно революционный пример России, вплоть до непосредственного разложения кайзеровской армии «заразой большевизма» начиная с конца 1917 г. Этого бы не было, не случись Октябрьского переворота. И тогда Германия вряд ли потерпела бы поражение на Западном фронте до конца 1918 г. Мировая война еще бы затянулась. Смогла бы Россия терпеть еще два года? Время всю Первую мировую войну, как мы видели, работало не на Россию, а против нее.

Далее, доводы, использующие происходившую в 1918—1920 гг. Гражданскую войну как пример худшей альтернативы, основаны на необоснованном преувеличении ее масштабов. Далее мы подробно коснемся этого вопроса, а сейчас отметим лишь следующее. С осени 1917 года, с фактического установления перерыва в военных действиях, Россия уже почти не несла потерь на германском фронте. Если бы она продолжала войну, то, естественно, продолжала нести бы при этом большие потери. За этот год — с осени 1917 по осень 1918 г., т.е. до конца войны, германская армия на Западном фронте потеряла одними убитыми полмиллиона человек. Еще более высокими были потери западных союзников за то же время. На Восточном фронте интенсивность людских потерь была не ниже, а чаще — выше (особенно у нашей армии), чем на Западном. Каждый год (см. Приложение 2) гибло в среднем по 750 тысяч русских воинов.

Если бы Россия воевала и дальше в расчете на получение своей доли плодов общей победы, Антанта не позволила бы Русской армии отсиживаться в окопах. Нет, победа, как и в предшествующие годы, добывалась бы прежде всего русской кровью! Следовательно, продолжение Мировой войны обошлось бы Русской армии в конце 1917 — конце 1918 г. не меньше, чем в три четверти миллиона убитых. При этом все социальные вопросы, всплывшие на поверхность в 1917 г., никуда бы не делись и их все равно рано или поздно пришлось бы решать. Будучи загнанными вглубь, они снова неминуемо дали бы о себе знать, так что от Гражданской войны Россия в этом случае не убереглась бы.