Рафаил Мельников - Полуброненосный фрегат “Память Азова” (1885-1925)

Февральская революция 1917 г. вернула кораблю его историческое название и георгиевские отличия. И судьбе было угодно возложить на корабль особую миссию, сделав его флагманским кораблем русского морского начальника при обеспечении Ледового похода флота в 1918 г. из Гельсингфорса в Кронштадт. Проводив более 250 кораблей, уходивших во льдах, “Память Азова” в числе последних 6 мая покидал Гельсингфорс. Вернувшись к прежней службе в качестве базы подводных лодок, в 1919 г. он был потоплен в результате ночной атаки английских торпедных катеров. Приняв на себя торпеды вчерашних союзников и тем спасая от гибели или повреждений другие корабли, старый крейсер героически исполнил свой последний долг. Благородная жертвенная гибель — удел, которого удостаивается не всякий старый корабль.

Ощутив бортом дно Кронштадтской гавани, “Память Азова” словно бы замыкал долгую цепь событий, восходивших к дням, когда в этой гавани не раз отдавал швартовы и якоря его исторический предшественник — корабль “Азов”. Достойно нес память о нем погибший теперь в гавани старый крейсер. И не его вина в том, что по неисповедимому приговору судьбы оказались обманутыми все те светлые ожидания, которые в дни плавания с наследником возлагали на него моряки “Памяти Азова” и всей России. Но можно ли ожидать счастья от императора, носившего на голове позорный след от удара саблей японского полицейского. Менять надо было наследника! Менять ради счастья России!

Но этого сделано не было, и потому особо повернулись и судьба императора, и судьба “Памяти Азова”, и судьба России.

Р. М. Мельников. 2003 г.

1. Капитан 1 ранга Ломен Н.Н. в ходе постройки и по 1892 год.

2 Капитан 1 ранга Амосов Ф.И. во время ходовых испытаний.

3. Капитан 1 ранга Чухнин Г.П. с 5 мая 1892 по 1896 гг.

4. Капитан 1 ранга Вирениус А.А. с 1896 по 1898 гг.

5. Капитан 1 ранга Юрновский В.С на 1 апреля 1899 г.

6. Капитан 1 ранга Нидермиллер А. Г. с 1901 г.

7. Капитан 1 ранга Лозинский Л.Г. по 19 июля 1906 г. Убит в ходе восстания на корабле.

8. Капитан 1 ранга Курош Н.П. с 1906 по 1908 гг.

9. Капитан 2 ранга Ивановский В.Я. (учебного судна “Двина”) с 1911 по 1913 гг.

10. Капитан 1 ранга Никитин Д.В. (плавбазы “Двина”) на 1 марта 1917 г.

Фонд 417. Главный Морской штаб.

Фонд 418. Морской генеральный штаб.

Фонд 421. Морской Технический комитет.

Фонд 427. Гпавное управление кораблестроения и снабжений.

Фонд 870. Вахтенные и шканечные журналы (коллекция).

В кампанию 1906 года крейсер “Память Азова” был флагманским кораблем Учебно-Артиллерийского отряда Балтийского моря. Он плавал под брейд-вымпелом начальника отряда, флигель- адъютанта капитана 1-го ранга Дабича. В самом начале кампании из команды и переменного состава учеников выделилось несколько революционно настроенных людей: артиллерийский квартирмейстер 1-й статьи Лобадин, баталер 1-й статьи Гаврилов, гальванерный квартирмейстер 1-й статьи Кол один, минер Осадский, матросы 1- й статьи: Кузьмин, Котихин, Болдырев, Шеряев и Пенкевич.

Они вели с матросами разговоры политического характера, читали им газеты левого направления, например, “Мысль”, “Волгу”, “Страну”, и даже прокламации Российской Социал-демократической партии. Основная мысль всех этих разговоров и чтений сводилась к осуждению правительства и к необходимости Учредительного Собрания.

К квартирмейстеру Лобадину заходили в арсенал для каких-то тайных переговоров писарь 2-й статьи Кулицкий, машинный содержатель 2-й статьи Аникеев и квартирмейстер Колодин. Наиболее осторожные и начальству послушные матросы предостерегали своих товарищей против “политических”. Но квартирмейстер Лобадин прямо сказал, что не потерпит никакого подглядывания, противоречий и доносов. А кто будет восстанавливать матросов против Лобадина и его товарищей, того недолго выбросить за борт. У Лобадина слово не расходилось с делом, и комендор Смолянский был здорово избит: его подозревали в том, что он написал команде письмо о дисциплине и верности присяге.

На берегу велась пропаганда: в лесу, под открытом небом, устраивались митинги матросов. На них выступал агитатор, которого матросы привыкли называть “студентом Оськой”. На самом деле это был одесский мещанин Арсений Коптюх; он жил в Ревеле по подложному паспорту мещанина Степана Петрова. “Студент Оська” был неутомим: он не только привлекал матросов на свидания в частной квартире в Ревеле, но в июне даже приехал на сам крейсер и участвовал в заседании судового комитета. Этот комитет состоял из нижних чинов, избранных путем тайной подачи голосов. Среди матросов собирали пожертвования на Ревельский революционный комитет. Одним словом, агитация и пропаганда шли с большим успехом.

В конце июня был небольшой конфликт. Команде не понравился суп, она вышла из-за стола и собралась на баке. Как-то все улеглось, лишь некоторые офицеры начали поговаривать, что в команде неблагополучно. Особенно ревизор мичман Дорогов часто указывал командиру крейсера капитану 1-го ранга Лозинскому, что необходимо списать с корабля наиболее неблагонадежных. Командир долго не соглашался. Но в начале июля начальство получило сведения о противоправительственной деятельности минера Осадского. Только тут Лозинский раскачался и отдал приказ арестовать его и передать на берег судебной власти. Команда сильно взволновалась. Особенно были возбуждены машинный содержатель Аникеев и машинный квартирмейстер Черноусое. Ученики Болдырев и Пенкевич собрали вокруг себя толпу нижних чинов и агитировали, что надо освободить арестованного, а главное, не допускать его своза на берег.

Дело на этот раз кончилось только шумом, но внутри команды шла большая революционная работа. Один из комендоров донес артиллерийскому кондуктору, что команда постоянного состава назначила на 14 июля бунт. Кондуктор доложил начальству, и 14 июля крейсер посетил морской министр. День прошел совершенно спокойно, но для большей предосторожности весь учебно-артиллерийский отряд перевели в бухту Панонвик.

19 июля вечером из Ревеля пришел минный крейсер “Абрек” и привез провизию для “Памяти Азова”, и, главное, на нем приехал “студент Оська”, переодетый матросом. Вместе с артельщиками, принимавшими провизию, Коптюх незаметно перешел на “Память Азова”. Около 11 часов ночи в таранном отделении началось заседание судового комитета, которое собрало до 50 человек. Долго и подробно обсуждали телеграмму, полученную баталером Гавриловым о восстании в Свеаборге. Многие сомневались в достоверности сообщений, и поэтому вопрос-должен ли крейсер примкнуть к восставшим обсуждался очень долго. Был уже 1 час ночи, когда участники собрания стали прямо задыхаться от духоты.