Юлия Кантор - Прибалтика: война без правил (1939—1945)

С первых же часов своего существования кабинет Ульманиса объявил в стране военное положение сроком на 6 месяцев. Срок этот многократно продлевался, растянувшись на 6 лет. 31 декабря 1935 г. правительство Ульманиса приняло решение закрыть все иностранные общества на территории Латвии. (Все политические партии и организации, разумеется, в связи с военным положением были уже запрещены.) Однако этот запрет никак не затрагивал объединения прибалтийских немцев, постоянно проживавших в Латвии. Активно работали «Орден балтийского братства», «Движенцы» и «Система», распространявшие свое влияние на молодежь. Они устраивали нелегальные собрания под видом «пивных вечеров» и «благотворительных балов», а также проводили военное обучение под прикрытием «обществ туризма и спорта». В них существовала жесткая военная дисциплина, практиковались стажировки в Германии, во время которых перенимался опыт нацистских штурмовых отрядов. В 1939 г. в Риге насчитывалось более 60 обществ прибалтийских немцев, которым разрешалось заниматься производственной и внешнеэкономической деятельностью вместе с партнерами из рейха. В 1939 г. лояльность Латвии к странам гитлеровской коалиции стала приобретать все более четкие формы: например, Латвия первой признала оккупацию Абиссинии фашистской Италией, а затем, 7 июня 1939 г. заключила договор о ненападении с Германией {15} 15 Майданов А. Г. Рассудит Клио // Военно-исторический журнал. — 1990. — № 5. — С. 32. . За шесть лет правления Ульманиса новая конституция в Латвии так и не появилась.

Так же как и в Литве и Эстонии, правительство Ульманиса сразу взяло под контроль прессу и ввело жесткую цензуру. Эти функции были возложены на Министерство общественных дел.

Усиливалось и влияние государства на экономическую сферу. Это сказалось прежде всего на расширении государственного сектора в этой сфере. В Литве, где основу экономики составляло сельское хозяйство, этот процесс был не так заметен и протекал в «мягких» формах, тогда как в Латвии можно было вполне говорить об «огосударствлении» как целенаправленной политике {16} 16 Зубкова Е. Ю. Указ. соч. С. 39. .

Интересы большинства граждан балтийских стран были связаны с сельским хозяйством: в промышленности было занято немногим более 20% населения Эстонии, 14,8% — Латвии и 6% — Литвы (данные 1934 г.) {17} 17 Oberlander E. Die Prasidialdiktaturen in Ostmitteleuropa — «Gelenkte Demokratie?» // Oberlander E. (Hrsg.) Autoritare Regime in Ostmittel- und Sudosteuropa. 1919—1944. — Paderborn, München, Wien, Zürich, 2001. — S. 11. . Процесс «огосударствления» частично затронул и эту сферу: так, при проведении земельной реформы в Латвии государство заявило свои претензии на значительную долю собственности. Однако доминантой аграрной реформы — а в Латвии она растянулась на 17 лет, с 1920 по 1937 г., — была ликвидация безземельного и малоземельного крестьянства. Столь же радикальной была аграрная реформа в Эстонии. В первую очередь в процессе национализации земли были существенно урезаны владения балтийских немцев и других крупных собственников.

В результате и в Латвии, и в Эстонии этот вопрос во многом потерял свою остроту. Например, в Латвии безземельные крестьяне составляли в 1920 г. 61,2% сельских жителей, а после завершения аграрной реформы в 1937 г. —только 18%. {18} 18 История Латвии: XX век / сост. Д. Блейере, И. Бутулис, А. Зунда, А. Странга, И. Фепдманис. — Рига: Jumava, 2005. — С. 190. Теперь главной проблемой латышских и эстонских крестьян стала не земля, а налоги, поскольку многие хозяйства находились в долговой кабале: в 1930 г. долг латышских крестьян различным финансовым учреждениям составлял 277,3 млн. лат {19} 19 Там же. . Однако, несмотря на налоговые и частично земельные проблемы, аграрный вопрос — в том виде, в каком его использовали коммунисты для привлечения на свою сторону крестьянства, — в Латвии и Эстонии не существовал. В Литве ситуация складывалась по-другому. Там земельная реформа затронула только поместья крупных землевладельцев, имеющих 80 га и более {20} 20 Зубкова Е. Ю. Указ. соч. С. 40—41. .

Помимо установления авторитарной власти, президенты балтийских стран постепенно обрастали и соответствующей идеологической атрибутикой, примеривая на себя титул «вождя нации». Первым это сделал Сметона {21} 21 Lopata R. Die Entstehung des autoritaten Regimes in Litauen 1926. Voraussetzungen, Legitimierung, Konzeption // Oberlander E. (Hrsg.) Autoritare Regime in Ostmittel- und Sudosteuropa. 1919—1944. — Paderborn, München, Wien, Zürich, 2001. — S. 134. . Латышская пресса охотно называла Ульманиса «величайшим деятелем Европы» и «дважды гением» {22} 22 История Латвии: XX век. С. 172. . А Пяте и вовсе без эвфемизмов отвечал на вопрос о своей «избранности»: «Говорят, что я плохой президент и т. д. Но я не могу уйти, потому что нет никого, кто бы мог занять мое место» {23} 23 Pajur A. Op. cit. S. 210. .

Между тем режимы во всех трех государствах не чувствовали себя спокойно. Причем угроза исходила от главных союзников власти — военных.

В Литве после декабря 1926 г. и до советского вторжения 1940 г. было несколько попыток переворотов {24} 24 Lopata R. Op. cit. S. 137. . До 1929 г. А. Сметона вынужден был делить власть с другой влиятельной фигурой — А. Волдемарасом, за которым стояли правые, а потом и откровенно профашистские силы. Даже после отставки с поста главы правительства Волдемарас сохранил свое влияние среди оппозиционных Сметоне сил, особенно среди военных.

Не смог избежать конфликта с военными и латвийский лидер К. Ульманис, который отправил в отставку военного министра и своего заместителя Я. Балодиса. Это случилось в марте 1940 г., т. е. незадолго до аннексии Латвии СССР {25} 25 Зубкова Е. Ю. Указ. соч. С. 33. .

Авторитарный стиль управления воспринимался многими политическими лидерами этих стран — не только самими диктаторами, но и их конкурентами — как гарантия сохранения государственной независимости. Однако у авторитарных режимов есть «природные» особенности, которые неизбежно сближают их с советской моделью и в этом смысле могут рассматриваться как «предпосылки» советизации {26} 26 Там же. С. 31. . Коммунистам «нигде не пришлось бороться с демократическо-парламентскими порядками, а нужно было всего лишь заменить авторитарных руководителей коммунистическими функционерами, в то время как склонность авторитарных режимов к государственному контролю за экономикой служила благоприятной предпосылкой для быстрого внедрения коммунистического планового хозяйства» {27} 27 Oberlander E. Op. cit. S. 17. . Во многом, советская военная экспансия, быстро и беспрепятственно проведенная советизация, прошедшая при разноплановом активном содействии значительного количества местных функционеров, и в итоге потеря балтийскими государствами независимости являлась следствием их внутреннего кризиса {28} 28 Ильмярв М. Балтийские страны в 1939—1940 гг.: замыслы и возможности // Международный кризис 1939—1941 гг.: от советско-германских договоров 1939 г. до нападения Германии на СССР. Материалы международной конференции (Москва, 3—4 февраля 2005 г.) / Инст-т всеобщей истории РАН, Ун-т Латвии, Инст-т современной истории (Мюнхен), Моск. отд. Фонда им. Конрада Аденауэра. — М.: Права человека, 2006. — С. 283. . Хотя, разумеется, эти существенные обстоятельства, в отличие от внешнеполитических, не являются превалирующими.