Сергей Яров - Повседневная жизнь блокадного Ленинграда

К Новому году приберегали «цивилизованные» продукты, или, как говорили, «шикарные вещи», стол покрывался белой скатертью. Вот перечень блюд, которые стояли на новогоднем столе З.В. Янушевич: квашеная белая капуста, жареные лепешки из картофельных очисток, колбаса, «распаренные чудные сухари», горячая кукурузная каша из отсевков, выданных ей как служащей Института растениеводства, чай. Подготовке к Новому году посвящено несколько страниц в дневнике школьницы О. Носовой. Гости принесли салат, банку крабов, кисель и вино, а хозяева — бутылку портвейна и «торт», изготовленный из белого хлеба. Когда пришло время дарить подарки (а этот ритуал соблюдался во многих семьях блокадников), то О. Носова получила «аварийную» плитку шоколада. «Тут же разделили, хотя тетя крестная и убирала ее, и говорила, что надо отдать мне, и пр., но мама настояла, т. к. ей ее, видно, очень хотелось» {590} 590 Янушевич З.В. Указ. соч. С. 66; «Когда это кончится?»: Блокадный дневник Ольги Носовой… // Политика: Общество: Человек С. 364— 365. .

Скажем прямо, не у всех стол был таким, и не всегда здесь было весело. «И вдруг все заплакали. Первая мама», — вспоминал И.С. Глазунов о новогодней встрече родственников, ставших неузнаваемыми {591} 591 Глазунов И. С. Указ. соч. С. 99. . Собравшиеся голодные люди приносили с собой лишь крупицы съестного, хотя, может быть, и надеялись подкормиться во время праздника. Но шли не только за этим, шли к человеческому теплу, шли к участливым людям, которые пожалеют, выслушают и не оттолкнут. Для многих Новый год — это пересчет вех, потерь, это сравнение прошлого с настоящим. Именно здесь чувствовали «размораживание» человека, ушедшего на краткий миг в прошлое из воронки блокадного ада. Он словно становился другим, не отягощенным повседневным бытом, вырванным из нескончаемой вереницы очередей, из суеты, из слухов, из лютого холода, из нестерпимых голодных мук «Мы же вдвоем… попировали: на этот раз у нас был свет, было тепло (последний раз в этот день истопили кабинет), мы сварили кофе, выпили по рюмочке вина, а на ужин у нас были такие деликатесы как по большой, крупной картошке на брата… Кофе мы пили на этот раз не только с сахаром, но даже с белыми сухариками. А после читали стихи любимых поэтов» — так встретили Новый год Марк Константинович Азадовский и его жена Лидия Владимировна {592} 592 М. К. Азадовский — В. Ю. Крупянской: 18 января 1942 года. Цит. по: Азадовский М. К. Сибирские страницы: Статьи, рецензии, письма. Иркутск, 1988. С. 292. .

Одним из главных событий новогодних празднеств 1942 года стало проведение «елок» для детей. Билет на «елку» стоил 5 рублей, но детям из семей военнослужащих и пенсионеров, а также остронуждающихся они отдавались бесплатно, правда, «не свыше 30% от общего количества». Устраивались «елки» в помещениях Малого оперного театра, Театра им. А.С. Пушкина, Большого драматического театра, в Доме ученых и в Доме Красной армии, но нередко и в школах. В театрах и Домах «елки» проводились наиболее пышно, если здесь уместно это слово. «Стояла красавица-елка, богато разукрашенная, сверкающая разноцветными лампочками. Музыка играла, вокруг елки кружились танцующие, сверху елку освещал цветной луч прожектора. Хлопали выстрелы хлопушек, обсыпая танцующих дождем конфетти, шуршали разноцветные ленты серпантина… Народу было так много, что я едва протолкалась», — описывала Е. Мухина новогодний праздник в Большом драматическом театре 6 января 1942 года {593} 593 900 героических дней. С. 241; «…Сохрани мою печальную историю…» С. 176. . Это рассказ школьницы, стремящейся с помощью знакомых ей «красивых» слов литературно оформить свои впечатления, — многие «елки» выглядели победнее. Та же Е. Мухина ожидала, что ей подарят во время праздника конфету, но так и не получила ее.

Некоторых обессиленных детей привозили на «елку» поодиночке, на санках — если нужно назвать подлинные, а не придуманные позднее символы блокады, то, несомненно, это один из них. Праздник начинался с концерта или театрального представления, но трудно сказать, все ли внимательно следили за ними — дети больше поглядывали на обеденный стол. Затем начиналось угощение. Перечень блюд блокадники помнили и десятилетия спустя после окончания войны. В. Петерсон получила на елке дрожжевой суп, мясную котлету с вермишелью и компот из сухофруктов, Ю. Байков — суп из чечевицы, две котлеты с макаронами и желе, О. Соловьева — тарелку супа, котлетку с макаронами и конфету, М. Тихомиров — «крошечный горшочек супа», 50 граммов хлеба, котлету с гарниром из пшена и желе, Е. Мухина — суп-рассольник, заправленный гречневой кашей, большую мясную котлету с небольшой порцией («две столовых ложки») гречки, приправленной соусом, желе из соевого молока {594} 594 Петерсон В. «Скорее бы было тепло»: Воспоминания о первой блокадной зиме // Нева. 2001. № 1. С. 171; Буров А.В. Блокада день за днем. Л., 1979. С. 111; Соловьева О. П. Воспоминания о пережитой блокаде… Л. 8; Дневник Миши Тихомирова. С. 21; «…Сохрани мою печальную историю…» С. 178. . Как видим, на разных «елках» меню было довольно однообразным, и не случайно — острая нехватка «карточных» продуктов именно в первой декаде января 1942 года ощущалась повсеместно.

Предполагалось, что угощение дети съедят здесь же, на «елке», но многие из них тайком уносили часть обеда домой. Несли то, что оказывалось наименее жидким: гущу супа, хлеб, котлеты, желе. Никто из их родных от новогодних подарков не отказывался — не такое было время.

Новый, 1943 год встречали во многом иначе. В.Ф. Чекризов сравнивал новогодние дни этого и прошлого годов и обнаруживал разительные перемены. Тогда — голод, холод, сугробы, занесенные снегом трамваи и троллейбусы и, главное, санки с мертвыми, «которые никогда ни один ленинградец не забудет». Теперь — улицы полны людей, в кино не протолкнуться к билетной кассе, в Александрийском театре от людей тесно, устраиваются танцы. Он услышал в трамвае разговор отца с сыном, горевавших, что не смогли добыть елку, — «думали ли они о елке в прошлом году?». Помимо угощения на «елках» 1943 года детям давались и подарки. Одной девочке повезло — ей удалось побывать на праздниках и в радиокомитете, и в Доме ученых. На первом из них она получила кулек с грецкими орехами, печеньем, пятью шоколадными конфетами, сухими яблоками, на втором — «хорошего мягкого зайца», пакетик с конфетами, три галетки {595} 595 Чекризов В.Ф. Указ. соч. С. 129; Болдырев А.Н. Указ. соч. С. 235, 238. .

В праздниках 1941 — 1943 годов, как в капле воды, отразились все вехи драматической истории осады города. Ноябрьские праздники 1941 года впервые за много лет прошли без парада и демонстрации, но люди вечером вышли на улицы, заполнив, тротуары и мостовые. По радио передавали военные марши и песни, на зданиях висели красные флаги и кое-где портреты вождей — их, правда, было мало. На предприятиях состоялись митинги, детям и школьникам раздавали билеты в театры, причем перед началом спектаклей давали угощение — кашу, котлету и компот. Приметой праздника стали очереди в магазинах — надеялись, что в этот день их скудный ассортимент расширится {596} 596 Янушевич З.В. Указ. соч. С. 56; Чернышева В. А. Воспоминания // Живая память… С. 212; Чекризов В.Ф. Указ. соч. С. 30; Чурилова В.В. Детские воспоминания о войне и блокаде: ОР РНБ. Ф. 1273. Л. 9—10. . Праздничные выдачи по карточкам не были щедрыми. Набор продуктов обычно включал в себя пряник и шоколадную плитку, вино, но, как отметили очевидцы, пьянства в городе не было.