Рафаил Мельников - Крейсер «Очаков»

Кто же такой лейтенант Шмидт, человек, которого после смерти превратили в революционного идола? Многие поколения советских людей должны были относиться к нему с трепетом, не очень представляя себе ответ на этот вопрос. Кто-то что-то смутное помнил из школьной программы о восстании на крейсере «Очаков», а для кого-то и вовсе это имя ассоциировалось только с «сыновьями лейтенанта Шмидта» из «Золотого теленка». И в этой истории Севастополь имеет прямое отношение к «герою» революции. Да, действительно, в Севастополе на кладбище коммунаров ему установлен памятник. Между тем это был человек, проживший короткую, но очень драматическую, полную противоречий, а точнее авантюризма жизнь.

На русском военно-морском флоте Шмидты служили несколько поколений кряду. Отец Петра Петровича, тоже Петр Петрович Шмидт, был одним из героев обороны Севастополя, сражался на Малаховом кургане. Там же, в осажденном городе, познакомился со своей будущей женой, девушкой из хорошего дворянского рода, приехавшей, чтобы ухаживать за ранеными в госпиталях. Петр Шмидт- старший и его брат Владимир Петрович сделали блестящую карьеру, достигнув контр-адмиральских чинов и высоких должностей на флоте, и мечтали о продолжении семейных традиций.

Отец — начальник порта в Бердянске, дядя — капитан императорской яхты, полный адмирал с тремя орлами на погонах, флагман эскадры Балтийского флота.

Когда юный Петр поступил на морскую службу, его традиционно записали: «Шмидт -3». Горячо любимая мама умерла, когда мальчику было 10 лет. В доме появились мачеха, дети от второго брака, ревность, переживания, обида и расстройство здоровья.

Петр Шмидт-младший с детства грезил морем и, к всеобщему удовольствию, по окончании гимназии поступил сначала в морской кадетский корпус, а потом в морское училище, из которого в 1887 году был выпущен мичманом.

Молодой человек отличался большими способностями в учебе, отлично пел, музицировал и рисовал. Но наряду с этими прекрасными качествами все отмечали его повышенную нервозность и возбудимость. Корпусное и училищное начальство на странности кадета, а потом гардемарина Шмидта закрывало глаза, полагая, что со временем все образуется само собой: суровая практика корабельной службы не будет способствовать развитию «талантов» молодого офицера.

Однажды в каком-то столичном ресторане двадцатилетний Шмидт познакомился с профессиональной проституткой. Сострадание к ней, желание спасти «заблудшую душу» заставили его сделать губительный шаг: жениться на этой порочной женщине, малограмотной, с мещанскими запросами. «Она была моих лет, — рассказывал Петр Петрович много лет спустя. — Жаль мне ее стало невыносимо. И я решил спасти. Пошел в банк, у меня там было 12 тысяч, взял эти деньги и все отдал ей. На другой день, увидев, как много душевной грубости в ней, понял: отдать тут нужно не только деньги, а всего себя. Чтобы вытащить ее из трясины, решил жениться…».

Брак Петра Шмидта, морского офицера, с женщиной легкого поведения поверг в шок не только его близких и знакомых, но и сослуживцев. Шмидт опозорил офицерский мундир, женившись на Домникии Гавриловне Павловой — проститутке, имевшей вместо паспорта «желтый билет».

Этот брак в прямом смысле слова убил отца Петра Петровича: он проклял сына, а вскоре после того умер. Перед самим оригиналом-мичманом после женитьбы возникла перспектива увольнения с позорной формулировкой «за поступки, противоречащие офицерской чести». Но, несмотря на то, что в кают-компаниях шел ропот, а многие прежние знакомые прервали со Шмидтом отношения, никакой реакции со стороны командования флота не последовало. От него даже не потребовали объяснений, ибо за мичманом Шмидтом могучим тесом высилась фигура его дядюшки, Владимира Петровича Шмидта, старшего флагмана Балтийского флота.

Собственно, большего наказания, чем он сам себе устроил, трудно придумать: даже революционные мифотворцы, замалчивая подробности, непременно отмечали, что «семейная жизнь у Шмидта не сложилась», и во всем винили супругу лейтенанта. Хотя, как в таких случаях украинцы говорят: «Бачили очi що купували».

Как бы то ни было, Домникия Павлова, став супругой Петра Петровича Шмидта, через год после свадьбы родила сына, которого назвали Евгением. Вскоре после этого радостного сбытия лейтенант снова крупно начудил. Явившись на прием к командующему Черноморским флотом адмиралу Кулагину, он закатил в его кабинете настоящую истерику: «находясь в крайне возбужденном состоянии, говорил самые несуразные вещи». Прямиком из штаба мичман был препровожден в морской госпиталь, где его продержали две недели, а при выписке врачи настоятельно советовали Петру Петровичу показаться хорошим психиатрам. Но неприятное дело замяли, и, взяв годичный отпуск «для поправки здоровья», Шмидт поехал в Москву, где лег в клинику доктора Могилевича. Однако, пройдя курс лечения, он все же вынужден был подать рапорт об увольнении. Болезнь его выражалась в неожиданных приступах раздражительности, переходящей в ярость, за чем следовала истерика с судорогами и катанием по полу. Зрелище это было жуткое: маленький Евгений, ставший свидетелем внезапного приступа отца, так испугался, что остался заикой на всю жизнь.

Чтобы не доводить дело до скандала, Шмидту было позволено уволиться по болезни. Тем более что она и в самом деле обострилась. Летом 1889 года отставка была утверждена. И опять Петр Петрович удивил всех. Он решил зарабатывать на жизнь демонстрацией прыжков с парашютом!

Зрелищное воздухоплавание с парашютными прыжками тогда входило в моду. Способствовал этому в России американец Шарль Леру. Он приехал в Петербург как раз в то время, когда лейтенант Шмидт вышел в отставку, в июне 1889 года. Первый полет заокеанского аэронавта состоялся 11 июня из увеселительного сада «Аркадия» на Новодеревенской набережной. В день полета набережные Большой Невки и Строганов мост были заполнены народом.

Не менее двух тысяч зрителей, купивших входные билеты, собрались в самой «Аркадии». Среди них, возможно, был и Шмидт. Но при полете в Ревеле (ныне Таллинн) осенью того же года Шарль Леру опустился с парашютом в море и утонул. Однако эта трагедия не остановила Шмидта в его стремлении стать аэронавтом-парашютистом. Отставной морской офицер с женой и маленьким сыном отправился в Париж к известному воздухоплавателю Эжену Годару. После недолгого обучения у Годара Шмидт совершил на воздушном шаре восемь полетов. Прыгал ли он с парашютом, осталось неизвестным.