Александр Окороков - В боях за Поднебесную. Русский след в Китае

В ходе занятий с курсантами особое внимание обращалось на строевую и тактическую подготовку, которая проводилась по уставам японской армии. Большое значение уделялось изучению уставов Красной армии. Отдельные группы курсантов готовились для выполнения разведывательно-диверсионных заданий [79].

Асановцы состояли на полном военном довольствии по нормам японской армии, а в период обучения пользовались одним краткосрочным отпуском. В материальном отношении курсанты отряда пользовались даже некоторыми привилегиями по сравнению с военнослужащими японской армии: их семьи полностью получали жалованье призванного по-прежнему месту его службы.

С началом войны программа подготовки личного состава была перестроена. Большая часть занятий посвящалась пропагандистской работе и изучению подрывного дела. Подробные сведения о подготовке личного состава части можно почерпнуть из доклада Ч., составленного 11 июня 1945 г. в 1-м отделении 4-го отдела Управления НКГБ СССР. Первоначально автор доклада служил в команде связистов роты Оомура, а затем, после ее расформирования 3 апреля 1942 г., в роте Катахира, которая базировалась на 28-м пограничном посту (р. Албазин) [80].

«С августа (1942 г. — А. О.) начались занятия по тактике и строевой подготовке (изучался советский строй). Один раз в неделю проводились занятия по русской истории. Преподавал этот предмет корнет Шехеров. Кроме этого изучали Амурскую железную дорогу, расположение постов и застав на советской территории, систему охраны советской границы, читали лекции по вопросу о том, как вести пропаганду на советской территории. Два раза в неделю проводились ночные занятия. Обучались партизанским действиям применительно к советской территории, диверсионным актам (подрывы мостов, складов, налеты на заставы, пропаганда). Проводились также лекции по оказанию первой помощи, переправе через реку на лодках и резиновых подушках (в частности, указывались способы уничтожения лодок и подушек после переправы через границу). В течение каждого месяца проводились стрелковые занятия.

Учения проводились следующим образом. Ротный командир ставил задачи: совершить налет на Н-скую заставу, разбить телефонную станцию, поджечь телеграфные столбы и подорвать железнодорожный мост. Перед выполнением этих задач ротный командир указывал пункт сбора. Пункт всегда назначался на сопке, ее склоне или под сопкой. Устанавливались условные сигналы: один свисток означал “внимание”, два свистка — “разбиться по группам и идти на сборный пункт”.

Реку Албазин условно заменяла р. Амур. Один берег считался советским, а другой — маньчжурским. Назначались патрули — на лошадях и пешие, зимой — на лыжах. Вперед высылалась разведка, в задачу которой входило установить, когда патруль уйдет для проверки своего участка границы, в этот момент “партизаны” должны переходить границу. В зимнее время для перехода или совершения налета выдавались белые маскировочные халаты. Помимо этого, совершали переходы (марши). Причем один из переходов был совершен совместно с японцами-новобранцами, стоявшими на самой границе. В походе мы были одеты в советскую форму» {126} . Известно, что одна из групп курсантов, прошедших подготовку по новой программе, в составе 400 человек была конспиративно переброшена в район с. Кумаэр, чтобы принять участие в разведывательно-боевых операциях против Красной армии. Туда же было вывезено несколько трехдюймовых орудий, пулеметы системы «Шоша», винтовки и 100 тыс. патронов {127} . Однако обстановка, развернувшаяся на советско-германском фронте, вынудила японское командование отказаться от намеченных планов.

С 1940 г. по типу отряда Асано стали создаваться новые «Русские воинские отряды», которые являлись его филиалами. Они получали названия по месту их формирования и дислокации: на Сунгари-2 (Сунгарийский русский воинский отряд [81]), в г. Хайларе, на ст. Ханьдаохэцзы (Ханьдаохэцзыский русский воинский отряд). Последний был создан Харбинской военной миссией в 1940 г. на базе роты «Асаеко» отряда «Асано». В январе 1944 г. он был объединен с учебной командой горно-лесной полиции, под командованием майора армии Маньчжоу-го А.Н. Гукаева {128} . Каждый отряд являлся самостоятельной боевой единицей, имел свой отрядный праздник (например, Сунгарийский — 6 мая, Ханьдаохэцзский — 22 мая) и отрядное знамя. Отрядное знамя Сунгарийского русского отряда представляло собой белое полотнище, украшенное изображением Георгия Победоносца {129} .

Информация об активизации деятельности русских воинских отрядов в 1941 — 1942 гг. приводится в различных докладах, донесениях и справках начальников НКВД и пограничных войск Забайкальского округа. Так, в докладе временно исполняющего обязанности начальника НКВД Забайкальского округа подполковника Паремского от 16 января 1943 г. сообщается о создании новых и приведении в боевую готовность «белоэмигрантских и военизированных фашистских отрядов» {130} . В донесении начальника пограничных войск Забайкальского округа генерал-майора Аполонова от 26 июля 1941 г. упоминается о раздаче оружия русским полицейским отрядам {131} , в донесении от 29 июля 1941 г. — о том, что «…в районе Муданцзяна проводится мобилизация русских белоэмигрантов; 800 мобилизованных сконцентрированы на ст. Ханда-Охеза…» {132} , а в донесении от 31 июля 1941 г. — о состоявшемся 18 — 20 июля 1941 г. в Хайларе собрании, на котором «15 влиятельных белогвардейцев» были назначены «начальниками белогвардейских отрядов, предназначенных для борьбы против СССР» {133} .

В формируемых отрядах вводилась строгая воинская дисциплина и служба по уставам двух армий: японской и Красной армии. Возглавляли отряды чины маньчжурской армии из числа японцев и русские эмигранты. При каждом командире находились японские советники — представители Японской военной миссии. Набор в отряды осуществлялся на основе мобилизации, согласно закону о всеобщей воинской повинности для русской эмиграции (как одной из народностей коренного населения Маньчжурии), главным образом из восточных районов Маньчжоу-го — из Муданьцзяна, Цзямусы, Мулина, а также из старообрядческих деревень. Меньшая часть была призвана из Харбина и с Западной линии и пополнила главным образом сунгарийский воинский отряд. Хайларский отряд комплектовался в основном из казаков Трехречья.

Подробные сведения о структуре, вооружении, обмундировании и довольствии Ханьдаохэцзыского Русского воинского отряда (ХРВО), сформированного в январе 1944 г. (по некоторым сведениям в 1943 г.), приводятся в справке 1-го управления НКГБ СССР от 6 июня 1945 г.

Согласно этому документу, отряд состоял из 2-х рот и имел следующий командный состав: командир отряда — майор Гукаев, начальник штаба — капитан Ядыгин, адъютант — прапорщик Павлов, командир 1-й роты — поручик Плешко, помощник командира — поручик Михайлов, командир 2-й роты — поручик Логаенко (затем — поручик Шемко, служивший ранее в отрядах «лесной полиции»), помощник командира — поручик Буйнов, офицер для поручений — поручик Богатырь, инспектор — капитан Сибата, а затем — капитан Камимура, одновременно совмещавший должность начальника военной миссии на ст. Ханьдаохэцзы.