Александр Окороков - В боях за Поднебесную. Русский след в Китае

В рамках этого плана было принято решение об организации двух научных экспедиций; в Восточный Туркестан и Кашмир — под руководством председателя Русского комитета для исследования Средней и Восточной Азии, находившегося в ведении НКИДа, академика Ольденбурга, и в Тибет — под началом профессора Щербатского. Обе экспедиции, хотя перед ними формально ставились чисто научные задачи, в то же время должны были служить политическим целям большевиков. Так, в проекте Тибетской экспедиции говорилось, что она, «между прочим, должна собрать сведения о взаимоотношении, взаимном проникновении и влиянии монгольских племен вдоль северной границы Тибета». Однако из-за начавшейся гражданской войны, отрезавшей Москву от Восточной Сибири и Монголии, этим экспедициям не суждено было осуществиться. Более удачливой оказалась экспедиция, организованная при поддержке НКИДа уполномоченным Коминтерна на Дальнем Востоке Шумятским. Вот что Шумятский сообщал Чичерину по поводу подготовки экспедиции в письме от 25 июля 1921 г.: «Тиб. экспедиция мною спешно снаряжается, я вызвал в Иркутск начальника экспедиции Ямпилова проинструктировать его согласно вашим указаниям. Жду присылки радиоаппарата и тех вещей, на которые я оставил вам выписку. Мы выработали маршрут для экспедиции с расчетом обойти все опасные пункты. Весь путь рассчитан на 45 — 60 дней, считая остановки и возможные задержки. Начальника конвоя ищу из числа калмыков-коммунистов. На днях один из кандидатов приедет ко мне для ознакомления, 22 июля, в крайнем случае, 4 августа экспедиция выступает в путь. Ранее приобретенные прежними организаторами верблюды экспедиция не возьмет, ибо гораздо конспиративнее следовать на наемных верблюдах, как пилигримы. Сампилон мною уже вызван в Иркутск. Он сейчас с головою увяз в работу в Монголии. Пришлось его оттаскивать от работы. При приезде немного его обработаю и пошлю к Вам для полировки и для того, чтобы Вы познакомились с ним лично, окончательно решим, стоит ли его посылать или нет». Проблема подбора кандидата на роль «начальника конвоя» разрешилась быстро. Им стал калмык-коммунист Василий Хомутников (настоящее имя — Василий Кикеев), командир Калмыцкого кавалерийского полка Юго-Западного и Кавказского фронтов. После долгого и трудного путешествия 9 апреля 1922 г. экспедиция Щербатского-Хомутникова достигла Лхасы. Далай-лама встретил посланцев довольно настороженно. Аудиенция состоялась на следующий же день в зимнем дворце правителя в Потале и продолжалась около шести часов.

Наместнику Будды от лица советского правительства были поднесены подарки: сто аршин парчи, золотые часы с монограммой «РСФСР», серебряный чайный сервиз и, наконец, «чудесная машина» — небольшой радиотелеграфный аппарат. Вместе с подарками Далай-ламе было вручено официальное послание советского правительства за подписью заместителя Чичерина и письмо от Атвана Дорджиева. Каких-то особенных результатов, кроме только разведывательных, эта экспедиция не принесла. Далай-лама не спешил разрывать договоры с Великобританией, тем более что британцы поставляли Тибету оружие и военных советников для войны с Китаем. Свой отчет о путешествии Хомутников подал в НКИД 28 октября 1922 г. О том, какого рода сведения были добыты им в поездке, говорят хотя бы заголовки основных разделов этого документа: «Далай-лама и его настроение», «Министры Далай-ламы», «Тибет и Англия», «Тибет и Китай», «Тибетская армия» и так далее.

Почти сразу речь зашла об организации следующей экспедиции, цель которой была в закреплении успеха первой. Такая экспедиция под видом каравана паломников состоялась в 1924 г. и вошла в Лхасу 1 августа. Возглавлял ее сотрудник Восточного отдела НКИДа Сергей Степанович Борисов. На этот раз тибетцы встретили советскую делегацию приветливо и даже с некоторыми почестями — при ее встрече был выставлен почетный караул. На следующий день состоялась аудиенция в летнем дворце Далай-ламы. Началась она, по обычаю, с поднесения подарков правителю Тибета, которые включали в себя фарфоровые вазы, золотые кубки, серебряные блюда и многое другое. Вместе с подарками Борисов, фигурировавший под конспиративным именем Церендоржи, вручил ему также два официальных письма — от ЦИК (за подписью Калинина) и от правительства СССР. Подарки и письма были приняты «благосклонно».

Экспедиция Борисова пробыла в Лхасе около трех месяцев и вернулась в Москву в мае 1925 г. Переговоры с Далай-ламой не увенчались успехом, хотя их подробности во многом остаются неизвестными {283} . Летом 1920 г. в ведомстве Чичерина обсуждался еще один проект «научно-пропагандистской экспедиции» в Тибет, принадлежавший литератору и ученому Александру Барченко [159], о котором я рассказывал в предыдущей главе. Барченко определил официальной целью экспедиции «исследование Центральной Азии и установление связи с населяющими ее племенами», хотя в действительности намеревался отыскать центр «доисторической культуры» в Тибете — легендарную Шамбалу северных буддистов. Однако и эта экспедиция не состоялась.

В октябре 1950 г. председатель Китайской Народной Республики Мао приказал своей армии начать поход на Тибет. Части НОАК вошли туда через труднодоступный район

Чамбо и приступили к его «умиротворению». Верховный духовный лидер Тибета Далай-лама, соблюдая буддийские традиции, ответил на китайское вторжение пассивным неповиновением. Так же поступили и населявшие пустыню племена хамда и амдо. Но не прошло и нескольких лет, как «гнет китайской оккупации», как позже утверждали западные СМИ, спровоцировал племена на восстание. Причем к 1957 г. вошедшая в Тибет группировка НОАК, имевшая ранее значительное численное превосходство, уже столкнулось, правда, с плохо вооруженной, но 80-тысячной конной армией {284} . В действительности же причиной «народного выступления» стало недовольство местных феодалов потерей влияния на простое население. Симпатии тибетцев к китайской тактике «добрыми делами обретать друзей» и появление в «заповеднике Средневековья», как охарактеризовал район советский журналист Овчинников, побывавший там в 1955 и 1990 гг., врачей, ветеринаров, агрономов наносило ощутимый удар по феодально-теократическому режиму религиозных фанатиков {285} .

Развернувшаяся повстанческая борьба с коммунистическим Китаем не могла остаться без внимания США. Тем более что Тибет занимал уникальное стратегическое положение: он являлся как бы перекрестком между Советским Союзом, Индией и Китаем. Кроме того, в этих труднодоступных и пустынных районах зарождались почти все азиатские реки.

В 1957 г. администрацией американского президента Эйзенхауэра было принято решение оказать помощь тибетскому движению сопротивления. Выполнение задачи по подготовке партизан и обеспечению повстанческих отрядов оружием и другими предметами снабжения было возложено на ЦРУ. Ему предстояло решить очень сложную проблему. Дело в том, что правительство Индии, опасаясь вызвать недовольство своего северного соседа — Советского Союза, не разрешило США использовать свою территорию как базу антикоммунистических повстанцев. Единственно возможной альтернативой являлась скрытная доставка помощи воздушным путем на большую дальность. Причем с учетом высокогорных особенностей Тибета, не без основания называемого «крышей мира», где низины располагаются на высотах порядка 4267 м. Однако ЦРУ к этому времени не располагало ни летчиками необходимой классности, ни требуемой авиационной техникой. Все это удалось найти чуть позже, на Окинаве. Костяк специальной авиационной группы составили молодые офицеры, служившие во 2-м отряде 1045-й группы наблюдения, оценки и подготовки специальных операций. Возглавил «тибетскую группу» майор Адерхольт («Хейни») имевший непревзойденную репутацию мастера партизанских операций во время войны в Корее. Самым же пригодным для выполнения поставленных задач самолетом оказался четырехмоторный самолет С-118, широко использовавшийся принадлежавшей ЦРУ авиакомпании «Сиввил Эйр Трэнспорт» (CAT) [160].