Рафаил Мельников - Броненосный крейсер Баян(1897-1904)

Но наместник, привыкший быть полновластным царьком, был озабочен прежде всего, продвижением “своих” людей. Особо жалуя командира порта Греве, по вине которого флот оказался не защищен бонами, он жаловался в Петербург о том, как неделикатно С.О. Макаров повредил здоровью этого едва ли не самого полезного для флота адмирала. И при всем притом его ждала блестящая карьера. Еще раз проявив свою бездарность в должности командира Владивостокского порта, он тем не менее был снова обласкан императором и стал командовать портом в Петербурге. “Да, пока продолжается такое кумовство, если не сказать больше, флоту нечего надеяться на возрождение”, — писал потрясенный непотопляемостью Греве лейтенант А.П. Штер.

Неоспоримым приходится признать тот факт, что высшая власть, генералы, адмиралы и сам “божий помазанник” Николай II считали войну несправедливой обузой и повинностью, мешавшими им жить в прежних неге, лености, самодовольстве и комфорте. Тогда прямо говорили (Н.Н. Беклемишев, ”О русско-японской войне на море”, С-Пб, 1907, с. 102), что “Главный морской штаб нехотя воюет с Японией, Морской технический комитет держит нейтралитет, а Главное управление кораблестроения и снабжений прямо враждебно России”. Лейтенант А.П. Штер ('На крейсере “Новик”, СПб, 1908; С-Пб, 2001, с. 15) писал, что все усилия экипажа в бою могут быть сведены на нет, ”если начальник не желает драться, а только отмахивается от неприятеля, как от назойливой мухи. Такое отношение к делу было все время заметно в Порт-Артуре, ни разу начальство не решилось на серьезное дело, все время проглядывало желание сохранить как можно больше кораблей и людей и свою собственную жизнь в придачу”.

В действительности же все выходило как раз наоборот. В справедливости этих слов многократно должны были убеждаться и офицеры “Баяна” — старшего боевого товарища “Новика”. Особенно остро ощущали на “Баяне” ущербность его артиллерийского вооружения — всего лишь две 8-дм пушки и их ограниченная дальность (угол возвышения 15°!), это не позволяло с должным эффектом вести огонь по противнику на дальних расстояниях.

В первом бою 27 января, выходе с “Аскольдом” на разведку 9 февраля к острову Торнтан противник обнаружен не был. Но во втором выходе, также с “Аскольдом”, 11 февраля “Баян” под флагом начальника отряда крейсеров контр-адмирала М.П. Моласа 2 (1847–1904) должен был, отказавшись от планов разведки вдоль берегов Квантунга, прикрывать возвращавшийся из-за Ляотешаня крейсер “Новик” с четырьмя миноносцами. Им пытались помешать четыре крейсера-разведчика, за которыми виделись шесть броненосных крейсеров и еще далее шесть броненосцев. Перестрелка ограничилась дальностью 40 каб. (японские снаряды ложились не ближе двух кабельтовых) и “достать” противника с предельной дальности “Баян” опять возможности не имел.

12 февраля “Баян”, “Новик” и “Аскольд” (таков был в тот день порядок строя) имели получасовую перестрелку с находившимся под Порт-Артуром всем японским флотом, державшимся вне обстрела береговых батарей. И на этот раз 8-дм пушки “Баяна” не были использованы должным образом. Хуже того, обеспечивая прикрытие возвращавшихся из крейсерства миноносцев, крейсера не получили приказа поддержать прорыв отставшего миноносца “Внушительный”. Недостаток скорости стал причиной его гибели. Пытаясь укрыться в Голубиной бухте, он был расстрелян в ней теми же самыми четырьмя разведчиками контр-адмирала Дева, которые “Баяну” не разрешили атаковать утром 27 января. Ему и теперь с остальными крейсерами, несмотря на состоявшийся отход главных сил японцев, приказа о спасении своего миноносца отдано не было.

Похоже, что на “Баяне” об отставшем “Внушительном” вовсе не знали. Ничего не сообщил о нем прорвавшийся мимо японских крейсеров “Бесстрашный”. Ведя перестрелку с расстояния 40 каб., “Баян“ и его крейсера в 11 ч получили сигнал с Золотой горы “держаться ближе к батареям” и повернули на W. В 11 ч 5 мин из-за Ляотешаня появился “Бесстрашный”, по которому четыре японских крейсера II класса (те самые, адмирала Дева) открыли огонь, перенесенный затем на отряд “Баяна”. Дальнейшее, как в рапорте, так и в официальном труде МГШ оказалось скрыто в тумане недомолвок.

Огонь по крейсерам почему-то вел только “Баян”. “Аскольд” же и “Новик”, как говорилось в рапорте Р.Н. Вирена, в 11 ч 10 мин “обогнали нас и пошли в гавань согласно сигнала с горы, а за ним миноносец “Бесстрашный”. В 11 ч 20 мин “Баян” начал входить в гавань и окончил стрельбу. “Внушительный” же, о котором на “Баяне”, видимо, ничего не знали, оказался брошен на произвол судьбы, выручать его флот не собирался.

В порядке лакировки истории в труде МГШ добавлено, что “наши крейсера по сигналу в 11 ч 15 мин вошли в гавань и стали против прохода в готовности вновь выйти, если бы это понадобилось”. В рапорте Р.Н. Вирена об этом не говорится. Уточняется лишь, что неприятельские снаряды ложились вблизи вокруг крейсеров, не причинив нам вреда”. Умалчивалось в рапорте и о попаданиях в противника и о расходе выпущенных в бою (с эскадрой и крейсерами) снарядов. По-видимому, успехом боя Р.Н. Вирен похвалиться не мог и предпочел отделаться ничего не говорящей формальной реляцией.

Повреждения на крейсере “Баян” после боя 27 января 1904 г.

(Из альбома "'Порт-Артурский альбом. 1904-05 гг". Издание капитана I ранга М.Ф. фон Шульца и поручика Б.В. Жданова. С-Пб. 1906.)

Более откровенен в своих воспоминаниях был М.В. Бубнов (“Порт Артур”, СПб, 1907, с. 40). По его словам, увидев, что эскадра Того ушла от берегов Порт-Артура, оставив вблизи лишь четыре крейсера, ничего не стоило отогнать их прочь (а может быть, и уничтожить — P.M.) и тем спасти “Внушительный”. Это могли сделать те же “Баян”, “Аскольд” и “Новик” с присоединением к ним какого- либо броненосца. Но японцам продолжала помогать наша безалаберщина. Сигнальная станция Золотой горы будто бы докладывала о разделении японской эскадры и о том, что главные силы Того скрылись за горизонтом, а в штабе эскадры уверяли, будто бы такого доклада не получали. Ясно было лишь то, что адмирал Старк и здесь не проявил себя флотоводцем, а о факте своего бездействия в донесении наместнику просто умолчал.