Никита Кузнецов - Слава и трагедия балтийского линкора

К 1899 г. Н.Н. Коломейцов приобрел богатый опыт плаваний и хороший — гидрографических работ. Именно поэтому руководитель Русской полярной экспедиции барон Э.В. Толль пригласил его на должность своего ближайшего помощника—командира шхуны «Заря». Правда, Эдуард Васильевич долго сомневался, и было отчего — все знавшие Коломейцова отмечали его тяжелый характер. Толль прекрасно понимал, что в дальнем плавании, да еще во время возможной арктической зимовки, характер командира судна может оказать существенное влияние на успех предприятия, но выбора у него не оказалось — все другие варианты отпали, и опыт Коломейцова (в том числе плавания в Карском море!) перевесил все. Чем это кончилось — хорошо известно. Конфликт Коломейцова и Толля, основанный на вопросах отношения к другим членам экспедиции и привлечения команды к выполнению научно-экспедиционных задач, привел к редчайшему решению — в феврале 1901 г. командир шхуны с одним каюром и почтой пешком с третьей попытки (!) ушел на Диксон, преодолев около 800 километров.

После окончания сотрудничества с Императорской Академией наук, 8 апреля 1902 г. был откомандирован в распоряжение Министерства финансов для командования ледоколом «Ермак». С началом Русско-японской войны был назначен командиром эсминца «Буйный», на котором в составе 2-й эскадры Тихого океана, преодолев труднейший путь, прибыл на театр военных действий. В ходе Цусимского сражения 14 мая 1905 г. принял активное участие в спасении моряков, оказавшихся в воде после гибели эскадренного броненосца «Ослябя». Позднее под обстрелом подвел перегруженный миноносец (около 200 спасенных!) к борту горящего флагманского эскадренного броненосца «Князь Суворов» и, несмотря на большую опасность повредить на сильном волнении хрупкий кораблик о борт флагмана, спас командующего эскадрой вице-адмирала З.П. Рожественского, а также нескольких чинов его штаба и моряков. Следующим утром поврежденный миноносец пришлось затопить, адмирал и штаб были переданы на эсминец «Бедовый», а экипаж и спасенные с «Осляби» перешли на крейсер «Дмитрий Донской». Вечером того же 15 мая «Донскому» пришлось выдержать жестокий бой с японскими крейсерами, во время которого Н.Н. Коломейцов был ранен. Ночью героический корабль затопили на глубине у о. Дажелет, а свезенная на берег команда вскоре попала в плен. За боевые отличия в Цусимском сражении Николай Николаевич был удостоен ордена Св. Георгия 4 ст. и золотого оружия с надписью «За храбрость» — уникальный случай!

После возвращения из плена Н.Н. Коломейцов трудился в различных комиссиях, был произведен в капитаны 1-го ранга, в 1907—1908 гг. прошел обучение на Курсе военно-морских наук Николаевской морской академии. С января 1908 по ноябрь 1910 г. он на Балтике командовал яхтой (бывшим крейсером 2-го ранга) «Алмаз». И вот — срочное назначение на «Славу», один из двух находившихся на тот момент в строю сравнительно боеспособных линейных кораблей Балтийского флота.

В написанном в 1964 г. мемуарном очерке бывший мичман «Славы» Владимир Николаевич Янкович давал понять, что, зная о трудном характере Коломейцова и его «истории» на «Заре», ничего хорошего от этого назначения офицеры корабля не ждали [22] Воспоминания В.Н.Янковича публикуются в данном сборнике. . Напротив, в данных в 1911 г. показаниях по поводу инцидента на «Славе» тот же Янкович писал: «…известие это было встречено с удовольствием, так как по слухам у большинства было мнение, что новый командир хороший моряк и храбрый офицер» {3} 3 РГА ВМФ. Ф. 417. Оп. 4. Д. 1471. Л. 60 об. .

Очень интересно сравнить, как описывал первые шаги нового командира В.Н. Янкович в 1911 и 1964 гг. В публикуемых в этом сборнике позднейших мемуарах Владимир Николаевич вначале даст несколько идеализированную картину взаимоотношений офицеров и матросов корабля, настаивая, что именно это не поправилось сухому и официальному Коломейцову. Придуманная им работа по отдиранию краски в трюмных помещениях вызвала недовольство как матросов, так и офицеров. Офицеры по существовавшей на корабле традиции вышли на работы вместе с матросами, и это было воспринято командиром как демонстрация против него лично. С этого все и началось.

В показаниях 1911 г. В.Н. Янкович тему взаимоотношений офицеров и матросов и мнения на сей счет Н.Н. Коломейцова не затрагивает вовсе, как не писали о ней и другие участники событий (включая самого командира). Очевидно, за полвека ориентиры в голове автора воспоминаний сильно сместились. В 1911 г. ему все представлялось несколько иначе. Авария котлов стала для офицеров настоящей трагедией. Немного придя в себя, они решили в максимальной степени использовать время нахождения корабля в ремонте. В начале ноября 1910 г. и. д. старшего офицера старший лейтенант М.И. Смирнов провел совещание офицеров, на котором был составлен обстоятельный план занятий с нижними чинами всех специальностей. «Офицеры не ленились и решили всех матросов обучить морскому делу по программе учеников строевых унтер-офицеров, комендоры все время должны были практиковаться в стрельбе пулями, общее артиллерийское учение по боевой тревоге было рассматриваемо как главное учение» {4} 4 РГА ВМФ. Ф. 417. Оп. 4. Д. 1471. Л. 60 об. . Расписание занятий 16 ноября 1910 г. было утверждено командиром и объявлено приказом по кораблю. Новый командир, однако, считал, что во время ремонта команду следует максимально занять работой. Ему не понравилось, что трюмы, междудонные отсеки и бортовые коридоры «Славы» были выкрашены свинцовым суриком, а не любезным его сердцу железным. В итоге в течение первых трех недель января вся команда зубилами отдирала прекрасно лежащий сурик, нанося неизбежный ущерб переборкам. Всякие учебные занятия были прерваны. «Могли в этой работе, часть которой безусловно была бесполезна, командир увидеть лень или противодействие со стороны офицеров? Я полагаю, что нет, потому что командир, не знавший, что у нас офицеры работают всегда со своими ротами, приказывал назначить 2 офицеров, чтобы они ходили смотреть за работой. На это старший офицер доложил, что на “Славе” принято, что все офицеры работают со своими частями команды» {5} 5 РГАВМФ. Ф. 417. Оп. 4. Д. 1471. Л. 61 об. . Напомню, что к 1964 г. В.Н. Янкович изменил свое мнение. А зря! В приказе командира от 21 января 1911 г., с выражением благодарности команде по поводу завершения работ, в частности, сказано: «От лица службы выражаю благодарность старшему офицеру старшему лейтенанту Смирнову, как главному руководителю всей работы. Господа офицеры, исполнявшие работы, показали, что они не боятся тяжелого и черного труда и переносили все невзгоды трюмной работы наравне с матросами. С такими работниками молено быть спокойным, что порученная им работа будет выполнена не только для смотрового щегольства, но также и для добросовестного сохранения корабля от ржавчины» {6} 6 Там же. Л. 49. . Кто бы ни был прав в данном споре, мы видим то, что зафиксировано многими свидетелями — офицеры вовсе не были такими белоручками, какими их пытались представить в советские годы.