Евгений Кринко - Горцы Северного Кавказа в Великой Отечественной войне 1941-1945. Проблемы истории, историографии и источниковедения

С учетом того, что прием горцев в армию был прекращен в 1942 г. (осетин – в 1943 г.), их движение в действующих войсках объяснялось несколькими факторами: 1) продолжали службу военнослужащие, принятые в РККА в 1941–1942 гг.; 2) в действующие войска поступали военнослужащие горских национальностей из запасных частей, призванные в РККА в 1941–1942 гг. – частично из военкоматов, частично – из расформированных частей; 3) наконец, в войска возвращались военнослужащие после излечения. Так, на доукомплектование 339-й стрелковой дивизии в мае – июне 1943 г. из запасных частей поступило в общей сложности 5222 военнослужащих, имевших боевой опыт. Среди них было 218 чеченцев и 22 осетина 531.

Факт целенаправленного и массового укомплектования горскими контингентами боевых частей в 1943 г. до настоящего времени установлен лишь однажды. Как отмечалось в главе о добровольчестве, в марте 1943 г. значительная часть изъявивших желание поступить на военную службу чеченцев и ингушей была направлена на пополнение 4-го гвардейского Кубанского казачьего кавалерийского корпуса. Очевидно, что использование горцев в качестве кавалеристов диктовалось острым дефицитом подготовленных кадров этой военно-учетной специальности. Кавалерийские корпуса Закавказского фронта (4-й гвардейский Кубанский и 5-й гвардейский Донской) сыграли важную роль в оборонительных боях на Северном Кавказе летом – зимой 1942 г., но понесли тяжелые потери и нуждались в доукомплектовании. В начале 1943 г. на кавалерию как на подвижный род войск легла большая нагрузка в операциях по преследованию и окружению отступавших с территории Северного Кавказа войск противника. В феврале 1943 г. корпус вышел на рубеж р. Миус в районе Матвеева Кургана, а затем был отведен во второй эшелон и до конца августа не принимал участия в боевых действиях. К моменту окончания зимней наступательной кампании в середине марта 1943 г. кавалерийские дивизии 4-го гвардейского кавкорпуса не имели и половины штатного состава (5401 чел.): в 9-й гвардейской числилось 2432 чел., в 10-й гвардейской – 2156 чел. и в 30-й Краснознаменной – 2346 чел. 532Несколько месяцев затишья были использованы для доукомплектования, боевой учебы, приведения в порядок конского состава и оружия.

В конце 1942 – начале 1943 г. войска Северо-Кавказского фронта и запасные части рассылали строгие распоряжения о выявлении и изъятии из стрелковых частей всех кавалеристов и обращении их на укомплектование кавалерийских частей. Все обнаруженные кавалеристы направлялись на пополнение 4-го и 5-го гвардейских казачьих корпусов 533. Чеченцы и ингуши, как хорошие всадники, вполне годились в качестве пополнения кавчастей. 20 марта 1943 г. в журнале боевых действий уже находившегося вне боя казачьего корпуса записано: «Изменений в положении частей корпуса нет. Дополнительно прибыло 2200 чел. из Чечено-Ингушетии и Адыгеи и из других мест – 14 чел.» 534Горцы прибыли, как отмечалось в документах корпуса, в составе «чечено-ингушской добровольческой команды» под руководством майора С.В. Висаитова 535. Висаитов и еще восемь офицеров по национальности чеченцев и ингушей уже 22 марта были награждены командиром корпуса медалями «За отвагу» 536. Формулировка представления к наградам была шаблонной и неинформативной («За образцовое выполнение заданий командования…»), однако, учитывая, что вайнахи едва прибыли в расположение корпуса и в боях поучаствовать не успели, медали могли быть вручены только за сам факт прибытия столь многочисленного пополнения, а точнее – за его благополучную доставку к месту назначения.

Новое пополнение было встречено почестями, которые всегда уделяли в корпусе вновь прибывшим бойцам. Политотдел корпуса поставил задачу организации работы с «нерусскими бойцами», организовать изучение ими русского языка и, как косноязычно выразился начальник политотдела Манилис, изучить их «национальные чувства» 537. 1 апреля работники политотдела корпуса доносили одной из частей 10-й гвардейской дивизии, получивших пополнение вайнахами, что в ней «большое место уделяется работе с пополнением нерусской национальности. Политработники правильно поняли национальные особенности чеченцев и ингушей… Подобраны агитаторы, хорошо знающие русский язык. Учеба, занятия организованы с ними неплохо. Дружба, взаимоотношения старого состава казаков с молодым пополнением организована неплохо, и вокруг этого вопроса проводится большая политико-воспитательная работа» 538. Какие реалии скрывались за этими канцелярскими фразами, неизвестно. Однако, судя по тому, что в дальнейшем в тех же политдонесениях не отмечалось каких-либо проблем с адаптацией вайнахов, думается, что в целом она прошла безболезненно.

Интересно, что, хотя добровольцы-чеченцы и ингуши изначально предназначались для 30-й Краснознаменной кавалерийской дивизии (негвардейской и неказачьей), прежде уже получавшей пополнения из ЧИАССР, в конце концов основная часть пополнения была распределена в казачьих дивизиях – 9-й и 10-й гвардейских Кубанских. Если до пополнения (на 5 февраля 1943 г.) в 30-й кавдивизии было двое сержантов и 79 рядовых по национальности чеченцев и ингушей (3,1 % от списочного состава – 2608 чел.), то после пополнения (на 19 мая 1943 г.) их числилось 9 командиров, 19 сержантов и 72 рядовых (1,8 % от списочного состава – 5597 чел.) 539. В гвардейских казачьих дивизиях, напротив, было получено большое пополнение уроженцами Чечено-Ингушетии. Например, 40-й гвардейский кавалерийский полк к 1 апреля 1943 г. получил на пополнение 557 чел., в числе которых было 229 чеченцев и 14 ингушей 540.

Вплоть до акции по выселению чеченцев и ингушей с исторической родины от генерала Кириченко время от времени приходили шаблонные благодарности горским воинам, публиковавшиеся местными газетами 541. Корпус также навещали делегации трудящихся ЧИАССР, по итогам поездок которых в местной прессе публиковались очерки о совместной боевой работе казаков и горцев в украинских степях 542. Как на самом деле воевали добровольцы из Чечено-Ингушетии, установить по сохранившемуся корпусу архивных документов не представляется возможным. Известно лишь, что спустя девять месяцев, в конце декабря 1943 г., в 4-м гвардейском кавкорпусе числилось лишь 11 чеченцев и ингушей рядового и младшего командного состава (на 9321 чел. всего личного состава) 543. Понесли ли горские добровольцы большие потери в боях или были отчислены из корпуса по каким-то причинам – установить пока не удалось.

По мере удаления линии фронта на запад, а также выбытия из строя контингентов, призванных в армию в первый период войны, удельный вес представителей северокавказских горцев в рядах РККА неуклонно снижался. Органы укомплектования фронтов и армий активно использовали для пополнения войск освобожденное население, что упрощало и ускоряло процесс возмещения потерь наступавшей Красной армии. После Курского сражения началось грандиозное контрнаступление советских войск, результатом которого стало освобождение от оккупантов огромной территории Советского Союза. К регионам Северного Кавказа и Нижнего Дона, освобожденным в ходе зимней кампании 1942/43 г., прибавились Левобережная Украина и центральные области России. Контингент лиц, подлежавших призыву в Красную армию, возрастал пропорционально стремительным темпам наступления советских войск. Так, к 1 июля 1944 г., когда была освобождена вся территория Украины, удельный вес украинцев в рядах Красной армии возрос в три раза по сравнению с аналогичным периодом 1943 г. (с 11,6 до 33,9 %). Одновременно быстро уменьшалось представительство других национальностей: русских – с 63,84 % в июле 1943 г. до 51,78 % в июле 1944 г., армян – с 1,40 до 0,81 %, грузин – с 1,17 до 0,50 %, азербайджанцев – с 1,57 до 0,81 %, узбеков – с 4,44 до 1,25 % и т. д. 544