Борис Галенин - Цусима — знамение конца русской истории. Скрываемые причины общеизвестных событий. Военно-историческое расследование. Том II

Остальные были добиты ночью японскими миноносцами, три крейсера, оставшись без Командующего эскадрой, ушли в Манилу, а несколько продолжали выполнять последний приказ адмирала Рожественского: «Курс норд-ост 23°!» Кэтим кораблям мы вскоре вернемся.

А сейчас скажем только, что в 10 часов утра 15 маяНебогатов предалвверенные ему суда неприятелю, подняв последовательно белый, а затем японский флаги. Сам этот позорный акт многократно описан, но здесь стоит привести слова Александровского о значении самого факта сдачи отряда Небогато ва для всей новейшей русской истории {265} .

Рассказ об этом Георгий Борисович начинает со своей едва не состоявшейся встречи с Небогатовым в Северной Таврии жарким летом 1920 года.

Северная Таврия. Год 1920-й

«Был жаркий июньский день 1920 года. Солнце безжалостно палило на плоские степи Северной Таврии. Куда ни взглянешь, прозрачные волны горячего воздуха колыхались над покрытой бахчами равниной, точно свежий бриз щекотал волнующуюся поверхность моря. Но не было и следа какого-либо ветерка.

Село Михайловка. Огромное село, растянувшееся на много верст и населенное многими тысячами жителей. Пустынная, загаженная и облупившаяся железнодорожная станция за несколько верст от села. Три морских офицера, приписанные к одному из знаменитых “цветных” полков Добровольческой Армии, ждут вечернего поезда, чтобы попасть в свой полк. Кто-то на станции вспомнил, что в селе проживает адмирал вместе со своей дочерью, народной учительницей. Имя адмирала — Небогатов.

Мои два товарища, старше меня по Морскому Корпусу, решили скоротать время скучного ожидания на станции и отправились в село навестить Небогатова. Я отказался. Инстинктивно предпочел просидеть один несколько часов в душной и грязной станции, чем познакомиться с человеком, не прибавившим славы Андреевскому Флагу.

С тех пор прошло 35 лет. Этот далекий эпизод мне снова пришел в голову, когда я оказался перед самой трудной задачей при составлении описания Цусимского сражения — коснуться печальной главы, главным действующим лицом которой был человек, с которым я сознательно уклонился встретиться.

В течение долгих 35 лет я вспоминал этот эпизод и колебался — не дал ли я себя тогда зря увлечь чувствам, свойственным ранней юности, и не нанес ли я в своих мыслях моральную обиду невинному человеку?»

Невероятное сходство. Февральская Цусима

«Но теперь передо мною находится жуткий человеческий документ. Он называется: “ Отчет о сдаче 15 мая 1905 года неприятелю судов отряда бывшего адмирала Небогатова”.

В этой толстой книге ничего не выдумано. В ней даны только свидетельские показания живых людей. Эта книга написана самой жизнью, но ни в одном романе не найти столько страниц описания пережитой трагедии, волнующих душевных переживаний и обличительного анализа действий своих и чужих.

Тогда, на станции села Михайловка, я не знал о существовании этой книги, и внутреннее чутье мне подсказало мою реакцию. Не видел я этой книги, когда 35 лет сомневался в правильности своего решения.

Но теперь, ознакомившись с ее содержанием, я был поражен и потрясен невероятным сходством событий, происшедших 15 мая 1905 года на судах отряда Небогатова в далеком Японском море, с теми, что прокатились по просторам всей России в роковые февральские дни 1917 года.

Время Русско-Японской войны не сохранилось в моей младенческой памяти, настолько я еще тогда был мал, но поступки и переживания участников сдачи кораблей отряда Небогатова мне оказались удивительно знакомыми, потому что те же поступки и те же переживания людей запечатлела моя юношеская память в дни “ Великой и бескровной русской революции”, произошедшей 12 лет спустя.

И там, и здесь одни и те же симптомы болезни — зловещие признаки тяжелого морального недуга, который не заметили ни судьи, судившие адмирала Небогатова и его офицеров, ни русская общественность, защищавшая с пеной у рта мотивы ложной гуманности, повлиявшие на решение адмирала Небогатова.

Точно Создатель, по неведомым причинам, ослепил всю Россию.

За невинными кустами на переднем плане русские люди не увидали огромного дремучего лиса, которому понадобилось только 12 лет, чтобы своим буйным ростом закрыть и проглотить в своих недрах страну с тысячелетними историческими устоями.

Нет, в июне 1920 года инстинкт меня не подвел. Небогатов… своим поступком показал дорогу тем, кто спустил национальный стяг с мачт не четырех кораблей (из них трех старых и одного тяжело поврежденного), а на всем пространстве огромной и могучей страны, имя которой было — Российская Империя…»

Адмирал Рожественский предвидел

«Увы, адмирал Рожественский оказался прав. Посланный ему в помощь 3-й отряд оказался не только лишней обузой, но еще хуже — он вписал в историю Русского флота самые печальные страницы».

«Ложногуманный» адмирал, объявив свое решение: «Я хочу сдать броненосец…» — с редкой неуклонностью стал приводить его в жизнь, отметая все возражения офицеров, многие из которых — но не флаг-офицеры Небогатова! — были в шоке и считали, что если нет возможности драться — следует открыть кингстоны.

Как только он понял, что «консенсуса» ему не достичь, «Небогатов не допустил следующих офицеров к слову и начал доказывать, что всякое сопротивление бесполезно, на что капитан 2 ранга Ведерников возразил:

“ Сопротивление бесполезно для корабля, но оно полезно для России”.

Небогатов, показывая рукою на насторожившуюся команду, демагогически громко сказал: “Посмотрите на команду, многие еще жить не начали, неужели всех их утопить?”

Мичман Волковицкий начал возражать, что адмирал не имеет права сдавать эскадру, что уже позора довольно, что 2500 человек команд отряда ничто по сравнению с 30 000 солдат, погибших под Мукденом. Если нельзя сражаться, то нужно корабли затопить или взорвать.

Небогатов вышел из себя и стал кричать на Волковицкого, что он слишком молод, чтобы ему противоречить, и что всю ответственность он берет на себя…»

«Поднять японский флаг!»

«Мичман Виктор Владимирович Дыбовский, не подозревая, что происходит на мостике, зычно рапортует с марса фок-мачты:

“До неприятеля 60 кабельтовых”…

С неприятельской эскадры раздался пристрелочный выстрел по флагманскому кораблю. Офицеры поспешили разойтись по своим постам.

С Небогатовым случилась истерика…

Он сорвал фуражку и начал топтать ее ногами:

— Японцы не разобрали нашего сигнала. Скорее! Поднять белый флаг!