Алла Бегунова - Ангелы смерти. Женщины-снайперы. 1941-1945

Кроме стрелкового оружия Людмила Михайловна хорошо знала… английский язык: читала, писала и свободно говорила на нем. Для того чтобы поддерживать это знание на должном уровне, она раз в неделю вместе с сыном Ростиславом занималась с преподавателем.

Сохранилась ее переписка с Элеонорой Рузвельт. Несмотря на буйные ветры «холодной» войны, гуляющие по Европе и Америке, обе дамы поддерживали отношения, которые возникли между ними во время встречи в Вашингтоне осенью 1942 года. Они сообщали друг другу об интересных литературных новинках, обменивались семейными фотографиями и маленькими подарками, поздравлениями с днем рождения, договаривались о поездках на международные конгрессы, посвященные борьбе за мир.

По приглашению майора береговой службы в отставке супруга 32-го президента США посещала Советский Союз дважды: в 1957 и в 1958 году. Они много времени провели в Москве, вместе ездили в Ленинград, бывали на театральных спектаклях и в музеях. Элеонора хлопотала о том, чтобы Людмила Михайловна снова приехала в Америку. Но госдепартамент США, помня пылкие речи младшего лейтенанта на митингах в 1942 году, не дал на это разрешения.

Вот одно из писем госпожи Рузвельт:

«November 4, 1957.

My dear Ludmila:

I was very glad to get your letter and I want to thank you warmly for the photographs.

You were very good of sending me the photographs and I am happy to have them as a souvenir of our most pleasant reunion in Moscow.

Since my return I have spoken often of your warm welcome and the kindness you showed me. Trade and Joe Lash were delighted to hear we had met and they join me in sending you many warm messages.

I hope you will be able to visit us here soon again.

With deep appreciation and my good wishes,

Very cordially yours, Eleanor Roosvelt» {20} 20 Центральный музей Вооруженных Сил РФ. Ф. № 4/3761/15–38. .

«Ноябрь 4, 1957.

Моя дорогая Людмила:

Я была очень рада получить ваше письмо, и я хочу тепло поблагодарить вас за фотографии.

Вы были очень добры, послав мне фотографии, и я счастлива иметь их как память о нашей очень приятной дружеской встрече в Москве.

С тех пор, как я вернулась, я часто говорю о вашем теплом гостеприимстве и доброте, которые вы оказали мне. Труда и Джой Лэш (Гертруда Пратт и Джой Лэш — функционеры «Всемирной студенческой службы». — А.Б.) с удовольствием услышали, что мы встречались, и они присоединяются ко мне, посылая вам много теплых пожеланий.

Я надеюсь, вы сможете скоро посетить нас снова.

С глубокой признательностью и моими добрыми пожеланиями,

Сердечно ваша, Элеонор Рузвельт».

Годы шли, и здоровье доблестного снайпера стало давать сбои. Сказывалось тяжелое отступление по причерноморским степям от реки Прут к Одессе, бессонные и холодные ночи в зимнем крымском лесу, контузии и ранения. Но когда в апреле 1970 года Людмила Михайловна получила из Севастополя приглашение на участие в торжественной церемонии зажжения Вечного огня на Сапун-горе, то без колебаний его приняла. Слишком много значил в ее судьбе этот город. А в Севастополе таким образом собирались отметить 25-летие Победы. Для севастопольцев это всегда был значимый и большой праздник.

Ясным, солнечным утром 9 мая 1970 года сотни горожан собрались на митинг на Малаховом кургане. Играл духовой оркестр, на морском ветру трепетали красные знамена, звучали речи о подвигах бойцов и командиров Красной Армии, о стойкости, храбрости и мужестве тех, кто грудью заслонял главную базу Черноморского флота от ударов фашистских захватчиков и тех, кто потом в ходе стремительного наступления разгромил гитлеровцев, выбил их из города-крепости. После этого участница второй обороны Герой Советского Союза Л.М. Павличенко зажгла факел от Вечного огня, горевшего на оборонительной башне кургана, и передала его в руки Героя Советского Союза Ф.И. Матвеева, участника освобождения Севастополя, гвардии сержанта 997-го стрелкового полка, штурмовавшего 7 мая 1944 года немецкие укрепления на Сапун-горе.

На бронетранспортере факел провезли по улицам Корабельной стороны, центральной части города и по проспекту генерала Острякова, далее — по Ялтинскому шоссе — и доставили на Сапун-гору. Здесь, пронеся факел по центральной аллее мемориального комплекса, Матвеев зажег Вечный огонь в специальной нише у подножия обелиска Славы.

….Людмила Михайловна Павличенко скончалась от тяжелой продолжительной болезни на пятьдесят восьмом году жизни 27 октября 1974 года и была похоронена в Москве на Новодевичьем кладбище. Для увековечивания памяти знаменитой героини Великой Отечественной войны ее именем в 1976 году назвали судно Министерства рыбного хозяйства, выпустили почтовую марку. Также ее именем названы улицы в городе Белая Церковь и в городе Севастополе. Ей посвящена экспозиция в Центральном музее Вооруженных Сил Российской Федерации (г. Москва).

«Сказать по правде, я совсем не обрадовался, когда меня назначили командиром полка в ополченческой дивизии, — пишет в своих воспоминаниях майор Станислав Александрович Довнар. — Военного опыта у меня хватало, я воевал на Холхин-Голе и участвовал в войне с белофиннами. Но мне постоянно приходилось иметь дело с кадровыми бойцами Красной Армии. Теперь же мне предстояло начальствовать над людьми, которые проявили высокое патриотическое сознание, но в большинстве своем были в военном отношении совершенно неумелыми.

На первых порах мы встретились, естественно, с немалыми трудностями. Полк еще не был принят на регулярное интендантское снабжение. Оружия пока не хватало. Обмундирование у бойцов было самое пестрое. Да и “штатские” привычки и настроения были еще очень сильны…

И вот однажды я шел в расположение полка в самом неприятном настроении, попросту сказать, был зол до крайности. Вижу, шагают мне навстречу двое мальчишек небольшого роста, этаких “сосунков”, как я подумал тогда. Идут веселые, переговариваются между собой, смеются. Вижу: на обоих черные ватники не по росту, винтовки за плечами. “Тоже мне, добровольцы!” — с раздражением подумал я. Остановил мальчишек и спрашиваю:

— Кто вы такие? Что тут делаете?

А они вытянулись в струнку и отчеканили:

— Боец Ковшова!

— Боец Поливанова!

Тут я окончательно вскипел: ну, думаю, не хватало мне еще таких “бойцов”. Непременно этих девчонок надо по домам отправить. Никогда у меня не было в части таких “красноармейцев” и, клянусь, никогда не будет! Однако спросил, что же они собираются делать в полку. Есть ли у них какая-нибудь военная подготовка? Где учились? Что умеют делать? Уверен был, что получу самый неопределенный ответ.

— Мы — снайперы, — вдруг отвечает та, что постарше. — В августе 1941 года окончили на “отлично” месячные курсы снайперов, имеем звание командиров отделения. Обе — комсомолки. В часть вступили добровольно. И желаем оставаться именно бойцами-снайперами.