Алла Бегунова - Ангелы смерти. Женщины-снайперы. 1941-1945

«Отход от границы был ужасен: жара, пыль, самолеты сверху, танки с флангов, артобстрел, крики и стоны Раненых, которые лежали на повозках, а убитых хоронили кое-как — в воронках, не делая отметок на картах, где кто похоронен. Части покидали границу ночью, а с наступлением дня занимали оборону на промежуточных рубежах до следующей ночи. Теперь будем ночами идти, а днем лежать в обороне. Скоро станет неустойчивой связь дивизии со штабом армии, а потом и полков со штабом дивизии. Это будет называться “полуокружением”. Давно нет газет, радио и хлеба. Скоро не станет патронов…

Ежедневно у нас большие потери. Противник буквально висит на хвосте, а мы наносим ему урон совсем небольшой. Начинаем экономить патроны… Из двух рот сделали одну, из двух взводов — один. Отделения ликвидировались сами собой. То есть потери несли ежечасно, а достать противника было нечем: мы давно без полковой артиллерии и минометов, а пока они были — то без снарядов и мин. Почти все походные кухни разбиты снарядами, а в уцелевших нечего варить…» {8} 8 Савченко В., Филиппенко А. Оборона Одессы. М., 2011. С. 56.

Однако 25-я дивизия находилась на крайнем левом фланге образованного 25 июня 1941 года Южного фронта (командующий генерал армии И.В. Тюленев, в составе фронта — 18-я и 9-я армии, 9-й особый стрелковый корпус, 55-й и 7-й стрелковые корпуса, 5 авиадивизий, а также другие воинские части). Главный удар противника пришелся севернее, в направлении Кишинев — Яссы — Бельцы — Могилев-Подольский. Потому даже 12 июля дивизия, отступая, сохраняла высокую боеспособность и всю довоенную боевую и тыловую структуру. Три стрелковых полка — 54-й имени Степана Разина (командир — полковник И.И. Свидницкий), 31-й Пугачевский имени Фурманова (командир — подполковник К.М. Мухамедьяров), 263-й Домашкинский имени Фрунзе (командир — майор С.И. Султан-Галиев) — составляли ее пехотную основу. Всего же в рядах чапаевцев числилось 15 075 бойцов и командиров, 147 гаубиц и пушек разных систем, 141 миномет, 169 станковых пулеметов из 175 положенных по штату. Плохо обстояло дело только с военной техникой. Из танкового батальона в 60 машин уцелело лишь 15. {9} 9 Центральный архив МО РФ. Ф. 229. Оп. 4063сс. Д. 31. Л. 64. Остальные пришлось бросить из-за серьезных поломок и нехватки горючего…

Заполучив простую винтовку Мосина с открытым секторным прицелом, снабженным перемещающимся по прицельной планке хомутиком, Людмила почувствовала себя увереннее. Она отлично стреляла также и из этого оружия. Но при отступлении было не до снайперских засад. Войска перемещались слишком быстро. Павличенко вместе с другими бойцами 54-го полка днем занимала позицию на огневых рубежах и отбивала атаки румын, ночью пешком, иногда — на повозках, запряженных лошадьми, совсем редко — на автомобилях — двигалась со своей частью на восток.

Степь расстилалась по обеим сторонам дороги.

Ночью она была тихой. Днем громыхала от орудийных залпов и разрывов бомб, вспыхивала зарницами, дышала пороховой гарью. Чужаки, вторгшиеся с запада, нарушили ее вековой покой. Они принесли неисчислимые бедствия. Людмила уже видела разбомбленные поселения, выгоревшие поля пшеницы, разбитые снарядами склады и зернохранилища, взорванные мосты, всевозможную технику, брошенную вдоль дорог, и тысячи людей, в страхе покидающих дома, увозящих свой немудреный скарб, пытающихся спасти домашний скот: лошадей, коров, овец.

Картины разрушений и огромного народного горя непреходящей болью отзывались в сердце. Наверное, тогда Людмила решила, что будет мстить захватчикам. Те, кто вероломно покусился на мирную жизнь ее родной страны, должны понести суровое наказание, и она их накажет. Владея навыками сверхметкой стрельбы, она сможет это сделать. В уме снайпер прикидывала свой счет: сто, двести, триста. А может быть, если ей очень повезет, и тысяча вражеских солдат и офицеров. Все они останутся лежать здесь, в сухой и рыхлой степной земле, которую мечтали захватить.

Однако начать собственно снайперскую службу Павличенко смогла только 8 августа 1941 года. Произошло это в деревне Беляевка, что располагалась в сорока километрах от Одессы, на берегу реки Днестр и озера Белое.

К этому времени ситуация на фронте изменилась.

Советские войска, отбиваясь от превосходящих сил противника, приблизились к Одессе. Из Москвы был получен приказ Ставки, подписанный Сталиным: «Одессу не сдавать и оборонять до последней возможности…» Передний край главного рубежа обороны прошел через ближайшие к городу села и хутора. Его протяженность по фронту составляла 80 км, глубина — 3,5 км. Там вырыли противотанковые рвы, установили «ежи» и «рогатки», сваренные из обрезков рельсов, заложили минные поля, протянули около 15 километров заграждений из колючей и гладкой проволоки, сделали до полутора тысяч стрелковых окопов разного профиля, 281 окоп для противотанковых орудий и 39 для минометов, оборудовали 256 дерево-земляных, кирпичных и железобетонных огневых точек. Их связывали между собой траншеи и ходы сообщения общей длиной до 42-х километров. Заняв эти хорошо укрепленные позиции, бойцы приготовились защищать их до последней капли крови.

Полтора месяца боев с захватчиками тоже не прошли даром. Теперь румынам и немцам противостояли воинские части, сплоченные, обстрелянные, прошедшие трудную, но необходимую боевую школу.

«Нашу вторую роту, — вспоминала впоследствии Людмила Михайловна, — за высокие боевые качества называли ударной. Ее главная задача — ликвидация прорывов противника, в какое бы время суток ни поступил приказ. Иногда на машинах, а чаще пешком мы своевременно прибывали к указанному месту и положение восстанавливали, то есть выбивали фашистов из захваченных ими окопов.

Теперь рота была вооружена отлично. Много мы имели винтовок, автоматов, патронов, гранат, добытых в сражениях. Мы не торопились сдавать их на полковой склад, потому как помнили о горьком опыте приграничных столкновений… В нашей роте служили, в основном, молодые ребята, комсомольцы, и в том состояла ее особая сила. Мы все дружили и даже коллективно сочиняли письма домой. Каждый считал своим долгом подсказать какую-нибудь интересную фразу… Бывало, во время самого яростного боя вдруг кто-то на ухо пропоет тебе охрипшим голосом хоть одну строку из нашей любимой песни, или, проходя мимо, крикнет: “Держись, пехота!..” — на душе становится легче…»

Такой ожесточенный бой и начался утром 8 августа на участке Беляевка — Мангейм — Бриновка. Вместе с солдатами 54-го стрелкового полка здесь отбивали вражеские атаки бойцы из Первого полка морской пехоты, пограничники в зеленых фуражках из 26-го полка НКВД, два пулеметных батальона из состава Тираспольского укрепрайона, батальон 136-го запасного полка и два батальона народного ополчения. При поддержке своих танков «LTvz.35» румыны наступали на наши позиции. Их униформа песочного цвета иногда сливалась с серовато-желтоватым пространством причерноморской степи. Но станковые пулеметы «максим» и ручные пулеметы «Дегтярев пехотный» у русских работали отменно. Меткий огонь вели также советские артиллеристы: 134-й гаубичный полк и 412-я береговая батарея, имевшая орудия калибра 180 мм.