Владимир Шигин - Герой Трафальгара

«Приемка» никогда не пользовалась популярностью ни у офицеров, ни у матросов, но приказ есть приказ, и «Борей» отправился на охоту за пополнением. Почти полгода провел Нельсон за этим неприятным занятием.

Любопытно, что, находясь в непосредственной близости от берега, Нельсон вовсе не стремится лишний раз увидеться со своей молодой женой. В минуты откровения он говорит.

— Даже если голландские дела будут улажены, я не хотел бы сходить на берег! Я все больше убеждаюсь, что прежде всего влюблен в море, а затем уже в остальное!

И это спустя каких-то пять месяцев после свадьбы!

С воцарением мира для Нельсона возникла новая угроза. Его «Борей» был уже весьма стар, а потому не имел никаких шансов остаться в боевом строю флота. Такие суда подлежали консервации до следующей войны, а их команды — увольнению. Для матросов это означало поступление на торговые суда и хорошие заработки, а для капитанов — крах карьеры и нищенское прозябание на берегу с жалованьем всего восемь шиллингов в день. И все же он не сдается и пытается бороться за свое будущее. Он обращается за помощью к своему бывшему сослуживцу принцу Уильяму.

Принц передал просьбу Нельсона первому лорду, и тот согласился принять обиженного капитана. Эта встреча состоялась.

— Я прекрасно вас понимаю, но поймите и меня, — сказал, лорд Хау капитану. — Мы сильно сокращаем корабельный состав и мне некуда девать многих заслуженных капитанов. Впрочем, я готов организовать вам встречу с его величеством.

Это была большая милость, и Нельсон, разумеется, ухватился за нее как за спасительную соломинку. Лорд Хау оказался человеком слова и уже через несколько дней взял капитана с собой в Сент-Джеймский дворец. Там Нельсон был в очередной раз представлен Георгу III. Король подробно расспросил капитана о службе своего сына, поздравил с женитьбой, пожелал успехов и удалился. Ничего конкретного Нельсону решить не удалось. Удрученный, он покинул дворец.

Будущее Нельсона было призрачно и туманно. А тут еще возобновились разбирательства, связанные с его борьбой за соблюдение Навигационного акта. Сразу же по приезде Адмиралтейство буквально засыпало Нельсона требованиями объяснить подробности его действий по обеспечению исполнения Навигационных актов. Все биографы Нельсона сходятся на том, что его враги «преуспели в создании предубеждения против Нельсона».

Некоторое время он все еще не понимает, что происходит вокруг него.

— Против меня в Адмиралтействе явно существует какое-то предубеждение, но я никак не могу догадаться и тем более определить его причину! — жалуется он Фанни.

Прошло немало времени, пока Нельсон начал все же кое-что понимать. Из его письма одному из друзей: «Об этой вещи, которая называется честь… сейчас больше не думают… Мое положение ухудшилось и в отношении службы на флоте, и в отношении служения моей стране».

Нельсон снимает дешевую квартиру на окраине Лондона. Денег едва хватало, ведь половинный оклад Нельсона не превышал сотни фунтов в год. Фанни привыкла к достатку, да и Нельсон изо всех сил пытался поддерживать определенный уровень жизни, чтобы не уронить себя в глазах знакомых.

После стольких лет упорного и тяжелого труда Нельсон страдал от вынужденного безделья и откровенно хандрил. Позднее об этом самом тяжелом и бессмысленном периоде своей жизни он напишет в воспоминаниях всего лишь одну фразу: «Я жил в деревне Бернем-Торп, в графстве Норфолк, в доме отца-священника». Больше об этом периоде ему было просто нечего писать.

Всю жизнь Нельсон мечтал жить в собственном доме, и хотя предоставленный ему отцом дом не являлся его собственностью, но все же позволял смягчить горечь крушения карьеры. Было бы ошибкой думать, что столь деятельный и предприимчивый человек, как наш герой, сидел сложа руки. Нет, он по-прежнему упорно пытался добиться своего восстановления на флоте, писал множество писем во все инстанции и всякий раз по-прежнему натыкался на глухую стену непонимания. Англии Нельсон был явно не нужен.

Чтобы хоть как-то отвлечься от невеселых мыслей, он начинает увлеченно заниматься сельским хозяйством на отцовской земле. Сам вскапывает землю, сам сажает и сам выращивает. Приехавшему из столицы капитану Коллингвуду, привезшему последние флотские сплетни, Нельсон горделиво показал собственноручно выращенную капусту и, подражая Диоклетиану, сказал:

— Что эти ваши корабли, ты посмотри лучше, какую я вырастил капусту!

Однако глаза его были грустны…

Увлекала Нельсона и охота. Однако местные жители ходить с ним на охоту опасались: Нельсон всегда носил ружье со взведенным курком и, чуть заметя шевеление в кустах, палил туда без всякого разбора. Удача посещала его крайне редко, а потому, когда однажды он принес из лесу подстреленную куропатку, Фанни сочла это величайшим из его подвигов.

Как и всякий нормальный мужчина, Нельсон мечтал о ребенке. Британская писательница Карола Оман пишет: «Надежда на появление детей постепенно исчезала на протяжении пяти лет, когда Нельсон оставался безработным. К концу этого периода, глядя на маленькую фигурку своей невротической тридцатипятилетней жены, которая была счастлива со своим сыном-мичманом, достававшим уже ей до плеча, он понимал, что у нее уже не будет больше беременностей».

Шло время. Наконец в воздухе запахло новой войной с Испанией. Нельсон сразу же воспрял духом. Он немедленно пишет письмо принцу и умоляет его замолвить за него словечко. Уильям показал себя настоящим другом и устроил Нельсону встречу с лордом Чатемом, только что ставшим новым главой Адмиралтейства. Затем Нельсон встретился со своим бывшим начальником лордом Худом. Тот формировал большой флот. Он просился на любое другое судно, лишь бы вернуться на действующий флот.

— Ни на море, ни на берегу из-за предвзятости какого-то чиновника моя преданность королю и Англии не может быть поколеблена! — заявил Нельсон, едва переступив кабинет своего бывшего командующего.

Однако Худ сразу же дал понять, что в сложившейся ситуации Нельсон вряд ли может рассчитывать на капитанское место. Отставных капитанов было слишком много, а открывающихся вакансий слишком мало.

— Если господам лордам будет угодно назначить меня хоть на самое утлое суденышко, я буду чувствовать себя бесконечно признательным до конца жизни! — покаянно склонил голову Нельсон.

Это была уже мольба, но Худ не предложил ему ничего.

С поникшей головой Нельсон вернулся в свою деревню, и его жизнь потекла, как и раньше: скучная и серая, никчемная и безвестная.

В начале 1792 года премьер-министр Англии Уильям Питт Младший, выступая перед палатой общин, заявил: