Олег Пленков - Спартанцы Гитлера

Нацистское государство было фикцией, обманом, поскольку на место прежнего твердого принципа разделения властей, ясного разделения полномочий и жесткого соблюдения законности пришла безграничная «борьба компетенций» различных ведомств, создававшихся по произволу Гитлера. В результате возникло государство, которое внешне было тоталитарным, а по своей внутренней сути — царством анархического произвола, лишенным возможности самостоятельного (без внешнего вмешательства) внутреннего обновления и оздоровления. В этом, собственно, и состоит главная причина поражения нацистской Германии в войне.

Внутренняя неустойчивость и анархия компетенций в Третьем Рейхе соответствовали положению в обществе, которое стало объектом бонапартистской политики власти, боявшейся утратить симпатии народа. Поэтому нет ничего парадоксального в том, что в демократических странах Запада (не говоря об СССР) требования властей к народу и жертвы народа на алтарь победы были несравненно большими, чем те, которых требовали от народа в Третьем Рейхе. Такое положение объясняется неуверенностью власти в Третьем Рейхе и желанием постоянно подчеркивать значение социальной политики. В войну это стало особенно ясно — война, как известно, это продолжение политики другими средствами, и для Гитлера война с Советским Союзом была осуществлением видения обширной территориальной экспансии немецкого народа с целью обеспечения его долгосрочной экономической безопасности и одновременно реализацией возможности постоянного расового обновления. Общая картина этого видения во время войны претерпевала некоторые изменения, под влиянием актуальной политики и реалий происходили переносы акцентов, но смысл оставался прежним.

Можно утверждать, что культивированная нацистами «национальная общность» в Третьем Рейхе была создана, и вплоть до конца войны всевозможными средствами ее удавалось поддерживать. Понятие «национальная общность» не было только пропагандистской фразой для прикрытия продолжающих существовать классовых противоречий. Этому понятию соответствовала долгое время игнорируемая историками социальная реальность Третьего Рейха. Хотя социальное устройство в обычных условиях рыночной системы должно соответствовать экономическому устройству общества, в условиях тоталитарного режима оно может модифицироваться в довольно широком диапазоне в соответствии с идеологическими установками или целями политического руководства. Это видно из материалов второй части данной работы.

Так, в большинстве своем молодежь позитивно воспринимала ГЮ: ведь государство было внимательно к ее нуждам; строилось много стадионов и спортивных залов, существовала система социальной помощи молодежи, много внимания уделялось профессиональному образованию молодых людей, существовали соревнования лучших по профессии, Закон о защите молодежи от 1938 г. улучшал положение молодых людей. Лучшими стали возможности подобрать работу по вкусу, больше возможностей и вариантов выбора появилось в сфере культурного досуга. У молодежи было чувство, что она является интегральной составной частью национал-социалистической государственной системы и вносит свой посильный вклад в создание новой национальной общности. Следовательно, утверждение о том, что в нацистские времена немецкой молодежью просто манипулировали, является полуправдой — энтузиазм и активное участие в происходящем было в высокой степени присуще молодежному движению в годы успехов нацизма. Огромное значение имело то, что ГЮ была ориентирована на ликвидацию социальных барьеров, она стремилась ввести в системе образования своеобразное равенство. ГЮ стремилась ликвидировать привилегированные аристократические студенческие союзы, излюбленным объектом нападок ГЮ были гимназии как оплот консервативной буржуазности, что, в целом, соответствовало общей антиинтеллектуальной нацеленности нацистского режима. Особенно действенным средством нацистской унификации молодежи стал конфликт поколений. Можно, конечно, критиковать примитивность и прямолинейность нацистской унификации, но критика эта будет идти мимо цели. В 30-е гг. Раймон Арон писал о нацизме, что «протест здорового жизнелюбия против утонченности и скептицизма не заслуживает ни презрения, ни иронии. Коллективная вера всегда груба, легко показать ее абсурдность, но История не признает правоты резонерствующего ума» {939} 939 Арон Р. Мемуары. 50 лет размышлений о политике. М., 2002. С. 77. .

Крестьяне также в значительной степени подверглись новой социальной политике, главной целью которой было предотвращение урбанизации и превращение крестьян в оплот расовой политики нацистского режима. После многих столетий политической дискриминации крестьян, при нацистском режиме их, наконец, стали принимать всерьез, их общественная значимость поднялась, для них открылись блестящие экономические перспективы. Радужные перспективы на деле оказались фикцией, но в силу объективных обстоятельств, а не сознательных действий нацистов. Дело в том, что развитие современной экономики неизбежно ведет к рационализации крестьянского труда, с которой несовместима аграрная романтика, какой бы сильной она ни была. Тем не менее, большинство крестьянского населения в Германии вплоть до конца Второй мировой войны поддерживало нацистский режим. И некоторое время после войны неонацизм в ФРГ более всего был распространен именно в среде бывших владельцев «наследственных дворов», потерявших беспрецедентные гарантии.

Немецкий пролетариат с его традициями классовой борьбы нацистам удалось в исторически короткий срок унифицировать и включить в «национальную общность» не столько репрессиями, сколько позитивными изменениями в положении рабочего класса в обществе, путем повышения социального статуса рабочих, а также реальными шагами по улучшению условий их жизни и труда. Рабочую политику Третьего Рейха следует характеризовать как несомненный успех нацистов, что указывает на наличие в их действиях действительной динамики, а также на их умение формулировать притягательные для рабочих цели социальной политики и реализовывать их на практике.

Нацистская женская политика свидетельствует о том, что женская мобилизация в Третьем Рейхе имела значительный масштаб и была важнейшей частью позитивного аспекта создания и культивирования национальной общности, а вместе с ней и первого в европейской истории прецедента «welfare state». Возможно, женская политика нацистов была несовременной, возможно, она не соответствовала действительным потребностям модернизации общества, но отказ от женской мобилизации в войну воспринимался в немецком обществе как проявление безусловной заботы о будущем нации и как принципиальная позиция, отходить от которой Гитлер не захотел даже под давлением военных проблем и надвигающейся катастрофы.