Олег Пленков - Спартанцы Гитлера

Из сфер, касающихся политических вопросов, правовой беспредел постепенно распространился и на другие сферы жизни общества. Так, даже отношения по трудовому найму были для нацистов важным инструментом борьбы с политическими противниками режима. Закон об организации национального труда указывал, что всякий труд должен рассматриваться не столько с точки зрения производственной необходимости, сколько с точки зрения пользы для народа и государства. Соответственно, «враждебность» по отношению к государству уже рассматривалась как достаточное основание для увольнения с работы: уволить могли за оскорбление персоны Гитлеpa, даже если это оскорбление было нанесено в состоянии алкогольного опьянения. Суды приговаривали к увольнению, если человек негативно высказался о ДАФ, партии, даже за уничижительный отзыв о Геббельсе {407} 407 Mayer-Malz T. Arbeitsgerichtsbarkeit im Nationalsozialismus. Judikatur als Instrument von «Säuberung» und Disziplinierung // Archiv für Sozialpolitik, 1991. Bd. 31. S. 144. . Чтобы лишиться работы, достаточно было сказать, что Геббельса воспитывали иезуиты. Отказ от использования «немецкого приветствия» или нежелание петь песни движения тоже могло стать причиной увольнения. Суд по трудовым спорам в Берлине уволил квалифицированного специалиста по праву за то, что тот при исполнении' нацистского гимна «Хорст Бессель» вместо правой руки поднял левую. В 1937 г. лейпцигский суд по трудовым конфликтам признал достаточным основанием для увольнения отказ от участия в «Зимней помощи». В 1942 г. в Австрии по постановлению суда также за отказ от участия в «Зимней помощи» был уволен грузчик, признававший необходимость этой помощи, но выступавший против нарушения принципа добровольности {408} 408 Mayer-Malz T. Arbeitsgerichtsbarkeit im Nationalsozialismus. S. 146. .

Ради политического давления на общество нацисты учредили «особые суды» (Sondergerichte) — специальный юридический инструмент политического преследования неугодных режиму лиц. Распоряжение предусматривало создание «особого суда» при каждом верховном земельном суде; компетенции «особых судов» распространялись на все преступления, предусмотренные распоряжением о поджоге рейхстага и «законом о коварных происках». Рассмотрение дел в «особых судах» и в чуть позже созданном «народном суде» (для рассмотрения дел о государственных преступлениях) было «упрощено» и сокращено. Определяющей в этих судах была позиция председателя. Это походило на советскую систему «троек» и значительно ограничивало возможности правосудия в политических делах, которые стали напоминать простую расправу: если в 1932 г. за государственную измену было осуждено 230 человек, то в 1933 г. — 9529. Только через «народные суды» в 1934–1937 гг. прошло 450 дел о шпионаже и 575 — о государственной измене {409} 409 Broszat M. Der Staat Hitlers, S.407. .

Главным нацистским «спецом» и теоретиком юриспруденции был Ганс Франк, который в 1924 г. защитил диссертацию по юриспруденции, продолжая семейную традицию — его отец был прокурором. Несмотря на то, что по сравнению с другими партийными ветеранами он был молод (23.5.1900 г.) и не воевал, Франк сделал блестящую карьеру, уже в 1920 г. вступив в партию. Сначала Франк симпатизировал социализму; из его дневников следует, что он был почитателем лидера баварских социал-демократов Курта Эйснера, убитого монархистом в 1919 г. В отличие от марксистов, однако, Франк полагал, что целью социализма является не классовая борьба, а примирение классов, и реализовать эту цель может только вождь: «такой человек, который сможет снять с человечества проклятие классовой борьбы. Люди слабы и мелки, а вождь — это все» {410} 410 Цит. по: Smelser R., Zitelmann R. (Hg) Die braune Elite. 22 biographische Skizzen. Darmstadt, 1989. S. 42. . Понятно, что такая позиция не соответствовала республиканской правовой философии.

После прихода к власти Гитлера Франк некоторое время был баварским министром юстиции, а в 1934 г. стал имперским комиссаром по унификации правосудия в землях и обновлению правового порядка. В 1933 г. Франк основал «Академию немецкого права», главной целью которой было создание «права немецкой общности». К 1937 г. в Академии насчитывалось 45 комитетов и более 300 сотрудников. В качестве министра без портфеля Франк до 1945 г. был членом правительства Рейха. Как и Гюртнер, Франк пытался дистанцироваться от правового беспредела нацистов: по некоторым сведениям, в начале 1930-х гг. он пытался протестовать против действий политической полиции, выступал против создания концлагеря Дахау, против расстрела без суда и следствия руководства СА во главе с Ремом, против решения министра юстиции Франца Гюртнера о легализации убийств в «ночь длинных ножей» и проведения Закона о необходимой защите государства {411} 411 Smelser R., Syring E., Zitelmann R. (Hg) Die braune Elite II. S. 132. . Правда, и самому министру юстиции доктору Гюртнеру стоило большого труда 3 июля 1934 г. поставить свою подпись под законом, задним числом оправдывавшим расправу с верхушкой СА, но он надеялся (как и прочие консервативные элементы в рейхсвере и среди чиновников) восстановить таким образом правопорядок в стране и остановить беспредел штурмовиков. Гюртнер добился своего только отчасти: общественный террор хотя и прекратился, но в тюрьмах гестапо и в концлагерях продолжало твориться насилие: внутриведомственные инструкции СС разрешали и даже поощряли убийства заключенных в случае побега и пр.

По распоряжению Гейдриха все политические дела с августа 1933 г. контролировали региональные отделы гестапо, ас 1935 г. эта практика была централизована. С 1935 г. эсэсовский еженедельник «Черный корпус» стал регулярно осуществлять нападки на суды за их чрезмерно мягкие приговоры; судьи, правда, в долгу не оставались. Так, «Черный корпус» писал в 1937 г.: «То, что вчера было “правом”, нынче не является таковым, а то, что не было правом, теперь является нашей нормой. Судья, прокурор или адвокат не могут держаться за нормы вчерашнего дня, не творя при этом беззакония» {412} 412 Burleigh M. Die Zeit des Nationalsozialismus. S. 202. . Один портовый рабочий из Дюссельдорфа получил 18 месяцев тюрьмы за то, что назвал Гитлера «быдлом, полным дерьма» (Proleten, Sack voll Scheiße). Одного поляка осудили за то, что в письме из Германии в Лодзь он обмолвился, что в новой Германии сажают в концлагеря. Его письмо было вскрыто в поисках денег, а не вследствие цензуры. Духовник, который скептически и недоверчиво высказался об официальной версии смерти Рема, получил 12 месяцев тюрьмы {413} 413 Burleigh M. Die Zeit des Nationalsozialismus. S. 206. . В 1935 г. ветеринар, указывая на осла, сказал: «Такая же обожравшаяся скотина, как Геринг». Поденщик донес на него, но судьи оправдали ветеринара на том основании, что эти слова не подходили под понятие «публичного оскорбления», ведь собеседников было двое. Узнав о приговоре, Геринг написал судье о недопустимости подобных высказываний о государственных деятелях. На осуждении ветеринара он, впрочем, не настаивал {414} 414 Burleigh M. Die Zeit des Nationalsozialismus. S. 208. .