Олег Пленков - «Гладиаторы» вермахта в действии

Импонировало военным и превознесение нацистами героики и солдатских добродетелей. Симпатии к нацистам высших военных значительно выросли после подавления «путча СА» во главе с Э. Ремом, который якобы планировал отстранение армии от ее обязанностей и замену ее СА. Как и Вильгельм Кейтель, большинство немецких офицеров не интересовались политикой, тем более что первоначально Гитлер провозгласил необходимость поддержать старую немецкую традицию ограждать армию от любых политических влияний.

Все эти факторы и обеспечили Гитлеру благоприятное, вопреки мнению немногих скептиков наподобие начальника Генштаба Людвига Бека, отношение немецкой военной верхушки. Огромную роль сыграло и то обстоятельство, что Гитлер смог мирными средствами обеспечить аншлюс и Австрии и Судет — казалось, все подтверждало правоту Гитлера и его намерения мирными способами разрешить германские проблемы. Ясно, что в этот момент в Гитлера верили не только офицеры, но и весь немецкий народ, поскольку современная массовая армия — это часть народа, и какими бы крупными провидцами генералы ни были, даже при желании (которого у них, впрочем, не было) что-либо радикально изменить они не могли.

Назначение Гитлера канцлером рейхсвер воспринял по-разному: от осторожных позитивных ожиданий до безусловного оптимизма и веры в скорейшее возрождение армии. Летом 1933 г. командир 1-й кавалерийской дивизии Людвиг Бек в частном письме указывал: «Политический поворот начала года (приход Гитлера к власти. — О. П.) был единственным отрадным событием с мрачного и несчастного для Германии 1918 г.». Эта оценка важна по той причине, что спустя пять лет тот же генерал, будучи начальником Генштаба, выступил с протестом против гитлеровской агрессивной политики. То есть первоначально даже критически относившиеся к нацистам военные положительно восприняли нацизм {43} 43 Schmädeke Steinbach P. (Hg) Der Widerstand gegen den Nationalsozialismus. Die deutsche Gesellschaft und der Widerstand gegen Hitler. München, 1994. S. 24. . Это произошло по той причине, что поначалу интересы вермахта и Гитлера целиком совпадали, так как Гитлер энергично и настойчиво стал проводить ревизию Версальских ограничений. Еще в 1919 г. преемник Людендорфа в Генштабе генерал-квартирмейстер Вильгельм Тренер развивал перед офицерами мысль о том, что преодоление Версальских ограничений возможно при помощи комбинирования кадровой Профессиональной армии и допризывной подготовки масс молодежи призывного возраста {44} 44 Ср.: Messerschmidt M. Die Wehrmacht im NS-Staat. In: Bracher K. D., Funke M., Jacobsen H.-A. (Hg) Deutschland 1933–1945. Neue Studien zur nationalsozialistischen Herrschaft. Bonner Studien zur Politik und Zeitgeschichte. Bd. 23. Düsseldorf, 1992. S. 377. . Реализовать в полной мере эти и другие планы строительства армии в Веймарскую республику не удалось, но все изменилось после 30 января 1933 г.: интересы руководства рейхсвера во многом совпадали с декларациями Гитлера в отношении политики вооружений, с которыми он выступил перед генералами 3 февраля 1933 г. Это была одна из самых трудных для Гитлера речей. Он, по его словам, «будто бы обращался к каменной стене» {45} 45 Foertsch H. Schuld und Verhängnis. Stuttgart, 1951. S. 33. — настолько велика была настороженность армейского руководства. Смысл его речи сводился к тому, что вермахт должен оставаться аполитичным и надпартийным государственным учреждением, а внутриполитическая борьба — это дело партии и ее подразделений. Это соответствовало представлениям большинства военных: исходя из опыта 20-х гг., генералитет был категорически против использования армии в качестве полицейской силы; на первом же заседании правительства военный министр генерал Вернер фон Бломберг высказал благодарность канцлеру за то, что тот обязался не использовать рейхсвер для пресечения забастовок. Бломберг высказался в том смысле, что для настоящего солдата существует только внешний враг {46} 46 Messerschmidt M. Die Wehrmacht im NS-Staat. S. 380. . Поэтому рейхсвер остался бездеятельным, когда нацисты начали выхолащивать конституцию, унифицировать земельную администрацию, терроризировать меньшинства, арестовывать политических противников режима. Это невмешательство и неучастие («аполитичность») армия впоследствии хотела приравнять к высокой моральной интегральности и собственной силе, но Гитлер гораздо вернее оценил такое поведение как признак слабости {47} 47 Ср.: Fest J. Das Gesicht des Dritten Reiches. Profile einer totalitären Herrschaft. München, 1963. S. 324. . Дело в том, что формула аполитичности солдата использовалась для прикрытия фундаментальной боязни решений. Фюрер, обладая безошибочным политическим инстинктом, все прекрасно чувствовал и никогда бы не решился на унификацию Германии, если бы знал, что армия против этого.

Кроме аполитичности, в армии бытовали и пронацистские настроения. Так, в конце 1933 г. руководитель одного из ведомств военного министерства полковник Рейхенау писал: «Нужно сознавать, что страна находится в процессе революционных изменений — государство должно быть очищено от гнили, а это можно сделать только средствами террора. НСДАП решительно выступила против марксизма, и армия ни в коем случае не должна помогать смутьянам» {48} 48 Цит. no: Gram I H. Die Wehrmacht im Dritten Reich // VfZ. 1997. N 3. S. 368. . Разумеется, после 1933 г. число сторонников НСДАП среди офицеров росло по той причине, что молодежь приходила в армию после ГЮ и была идеологически «подкована».

Первоначально декларированная Гитлером «национальная революция», которая была призвана продемонстрировать немцам динамику и решительность намерений нацистов, изжила себя к лету 1933 г.: Гитлер пришел к мысли о необходимости консолидации власти — в том числе и из-за негативных откликов армии на нацистский активизм и «революционные намерения», особенно в отношении будущего вооруженных сил. Гитлер исключал слияние парамилитаристской партийной милиции СА с армией, как это было сделано в Италии, где после 1925 г. Муссолини включил «Добровольную милицию национальной безопасности» в МВД, СА Гитлеру были нужны для антиеврейских акций и политических чисток, то есть там, где использование армии было невозможно. При этом для Гитлера дело осложнялось тем, что начальник штаба СА — безусловно, одаренный офицер и блестящий организатор Эрнст Рем — своей «исторической целью» считал слияние армии и СА и создание новой народной армии по образцу Советского Союза, где старая армия была упразднена. Старая армия и старые генералы, по мнению Рема, не годились для решения новых задач, стоявших перед нацистской Германией. Особые опасения армии вызывало то обстоятельство, что если в январе 1933 г. С А насчитывала около полумиллиона штурмовиков, то к середине 1934 г. их было 4,5 миллиона {49} 49 Herbst L. Die nationalsozialistische Deutschland 1933–1945. S. 74. , то есть гораздо больше, чем солдат в рейхсвере. Кроме того, если руководящий состав СА был из фронтовиков, то рядовые — из безработной, как правило, молодежи. У Рема были сторонники и в армии: ближайший политический советник военного министра генерала Бломберга, близкий к нацистам генерал Рейхенау требовал введения всеобщей воинской повинности и включения СА в армию. Военные, соответственно, оказывали посильное давление на Гитлера, принуждая его отказаться от мысли сделать оруженосцем нации еще и СА.