Геннадий Лукьянов - Накануне 22 июня. Был ли готов Советский Союз к войне?

Завершая описание преследовавшего Сталина «наваждения» об оттягивании войны, мешавшего ему адекватно оценивать имевшуюся у него объективную информацию, необходимо осветить еще одно существенное обстоятельство, которое не нашло отражения ни в исторических, ни в аналитических исследованиях. Суть проблемы вытекает из простого вопроса: а на что рассчитывал Сталин — на то, что военная мощь СССР с течением времени будет возрастать, а оборонный потенциал Германии — ослабевать? Здесь совершенно неважно, какова цель оттягивания войны, то ли для того, чтобы лучше подготовиться к отражению агрессии со стороны Гитлера, то ли для того, чтобы самому первому напасть на Германию.

Выходит так, что Сталин полагал, будто Гитлер будет не просто сидеть сложа руки и ждать, когда советская военная машина еще больше накачает мускулы, а сам начнет активную работу по сокращению вооружений и вооруженных сил Германии и в конечном итоге превратится в миролюбивую овечку. Даже последний профан усомнится в такой странной логике и в таких наивных надеждах, достойных разве что параноика или дилетанта.

В действительности ситуация для СССР по мере оттягивания войны могла сложиться еще хуже, чем это можно представить в самом страшном сне. Во-первых, Германия в 1941 году уже стояла на пороге создания реактивной авиации, а советские летчики еще летали на бипланах. Речь идет даже не о пульсирующем реактивном двигателе для крылатой ракеты Фау-1, который и по меркам XXI века считается высокотехнологичным, революционным и удачным решением и о котором в Советском Союзе в то время не могли даже мечтать [224] Аналог немецкой крылатой ракеты Фау-1 (нем. V–1) с пульсирующим реактивным двигателем в Советском Союзе появился только в 1948 году. Эта ракета была спроектирована под руководством самого талантливого советского ракетного конструктора Владимира Николаевича Челомея — отца советского «ракетно-ядерного щита». . Большее значение имело появление газотурбинного двигателя, и его первый действующий образец был создан в фашистской Германии немецким инженером фон Охайном еще в 1935 году. Более того, 27 августа 1939 года летчик-испытатель Эрих Варзиц поднял в небо первый в мире реактивный самолет Не-178 («Хейнкель-178») с турбореактивным двигателем [225] В класс газотурбинных двигателей входят следующие типы двигателей: турбореактивный, турбовинтовой, двухконтурный турбореактивный и турбовентиляторный. Они отличаются друг от друга распределением воздушных и газовоздушных потоков по контурам для создания (реактивной и винтовой) тяги. «HeS 3» конструкции фон Охайна. Начальные испытания реактивного самолета показали существенный прирост скорости до 700 км/час, то есть значительно выше, чем для самого скоростного самолета того времени с поршневыми двигателями [226] Винтовой движитель имеет ряд теоретических ограничений, главными из которых являются пределы тяги и скорости. Еще большие ограничения возникают при применении в таком движителе поршневого двигателя. Реактивная тяга снимает все эти ограничения. . Эстафету Хейнкеля подхватили еще две немецкие компании — «Юнкере» и «БМВ». В итоге к 1941 году в Германии был налажен мелкосерийный выпуск газотурбинных двигателей для проведения испытаний и поиска оптимальной аэродинамической компоновки реактивных самолетов.

Во-вторых, «на подходе» у Германии была баллистическая ракета Фау-2, для борьбы с которой в отличие от Фау-1 не существовало никаких средств. В-третьих, немецкие ученые и инженеры успешно занимались исследованиями механизма деления ядра атома урана и применяли тяжелую воду в качестве замедлителя для получения различных изотопов урана. При этом уже в то время они имели представление о термоядерном синтезе с использованием той же тяжелой воды, необходимой для создания термоядерного боеприпаса (основанного на синтезе ядер водорода), значительно более мощного, чем атомный.

Наконец, в-четвертых, в Германии начали проектировать гиперзвуковой стратегический бомбардировщик, получивший название «серебряная птица» [227] Нем. Silbervogel — первый в мире детальный проект высотного, частично орбитального бомбардировщика с жидкостно-реактивным двигателем с проектной бомбовой нагрузкой до 30 тонн австрийского ученого Ойгена Зенгера. Некоторые решения этого проекта были реализованы при создании в США космического челнока. , способный долететь до Нью-Йорка, а не то что до Москвы. То есть речь идет о серьезной, масштабной и целенаправленной научно-технической деятельности, результатом которой должны были стать современные авиационные комплексы и ракетно-ядерное оружие. Приведенные оценки не имеют ничего общего с вымыслом или бесплодными фантазиями, что подтверждает следующее краткое описание развития событий вокруг атомной тематики в январе 1939 года [72]:

«В ходе исследований, проведенных им совместно с Ферми, Сцилард [228] Лео Силард (венг. Szildrd Leo, в ряде источников используется ошибочное написание: Сцилард) — американский физик венгерскоеврейского происхождения. Вместе с Энрико Ферми определил критическую массу урана-235 и принял участие в создании первого ядерного реактора. Предложил использовать графит как замедлитель нейтронов. До 1933 года работал в Берлинском университете. автономно обнаружил образование свободных нейтронов и возможность цепной реакции, подтвердив тем самым и свои наихудшие опасения. На протяжении уже многих лет он размышлял о возможностях применения освобожденной энергии атома и теперь испытал настоящий ужас при мысли о том, что фашистская Германия может первой создать ядерное оружие. Сцилард попытался убедить коллег не размещать открыто результаты своих исследований в научной литературе. Жолио-Кюри отказался».

Опасения Лео Силарда относительно состояния дел по созданию в фашистской Германии ядерного оружия подтверждают и свидетельства «первосвященника» немецкой теоретической физики, нобелевского лауреата Вернера Гейзенберга, который был ведущим ученым в немецком «урановом проекте» [72]:

«Именно в сентябре 1941 года мы увидели перед собой прямой путь, ведущий к созданию атомной бомбы».

Итак, один из видных специалистов в ядерной физике «испытал настоящий ужас при мысли о том, что фашистская Германия может первой создать ядерное оружие». Нужно признать, что именно Лео Силард стал инициатором объединения усилий выдающихся ученых того времени, включая Альберта Эйнштейна и Энрико Ферми, с тем, чтобы на уровне президента США и короля Бельгии не допустить захвата немцами запасов урана в бельгийских колониях. Поэтому немецким ученым в ходе исследований пришлось довольствоваться небольшой по объему добычей урана на шахтах Чехословакии.