Марк Гальперин - Прыжок кита

Командирский значок, подаренный Старосу подводником Акселем Бергом, стал для Филиппа Георгиевича эстафетной палочкой, которая помогла ему создать «Узел» и обеспечить себе славную судьбу. За годы моей работы со Старосом Аксель Иванович неоднократно поддерживал его самым эффективным образом – коротким звонком, письмом с выражением поддержки. Его авторитет в советской промышленности, власти и науке был необычайно велик, но не безграничен.

Не менее близкие и неформальные отношения были у Староса с Андреем Николаевичем Туполевым. В те годы я не знал совершенно ничего об истоках этих отношений, теперь же, когда стало известно всё про Староса и самолётную радиолокацию, я считаю, что и эти отношения имели свои корни в истории рождения советской «Летающей крепости», носителя атомной и водородной бомбы – самолёта ТУ-4.

В то время я принимал участие во всех делах, связанных с внедрением машин серии УМ-2, более того, отвечал за эти дела, и сейчас я снова перебрал в памяти всё, что касалось установления связей с фирмой Туполева. Ничего об этом я не нашёл и в воспоминаниях Эрика Фирдмана, вместе с которым мы занимались поиском применений УМ-2, а уж он-то в своей книге не упустил возможности поведать миру о своём общении со всеми великими людьми. Видно, тоже ничего не знал об этой стороне дела.

Уздин в книге предложил свою версию того, как это началось. Она слишком проста и неправдоподобна, но, как ни парадоксально, — абсолютно в стиле И. В. Берга: «Мы решилы, и мы пришлы к Туполеву». Я думаю, что эту историю Берг рассказывал до того, как были обнародованы все подробности их эпопеи до приезда в Союз.

Может быть, что это была действительно их первая встреча с Туполевым. Может, ей предшествовал разговор с Генеральным конструктором А. И. Шокина, может быть, А. И. Берга, а может и кого-то из старых знакомых из КГБ, которые могли просто сказать: «Андрей Николаевич, слышал о таком чехе по фамилии Старос? Так это тот, кто добыл тебе все материалы по радиолокации по В-29. Прими его, не пожалеешь».

Не следует забывать, что все новые отношения с Туполевым, Королёвым и многими другими крупными фигурами советской промышленности и науки родились в те счастливые годы, когда наша работа находилась под прямой защитой Н. С. Хрущёва. В этом были свои преимущества и свои опасности. Всё так просто в этой жизни: есть Хрущёв – есть поддержка и радостные улыбки всех вокруг; не стало Хрущёва – улыбок поубавилось, и многие отношения растворились, как сахар в горячей воде. Но те отношения, которые выдержали и это испытание или родились в это непростое время, оказались особенно прочными и долговечными.

Пару раз мне посчастливилось сопровождать Филиппа Георгиевича во время его встреч с Туполевым. Встречи эти проходили в кабинете Генерального конструктора и носили совершенно неформальный характер. Однажды Андрей Николаевич оказался занят в то время, когда была назначена встреча. Обычное дело, с кем не бывает. В таких случаях, как принято, извиняются и просят подождать в приёмной или в специальной комнате для гостей. Здесь всё было не так. Андрей Николаевич вышел в приёмную, извинился и затащил нас к себе в кабинет: подождите, сейчас закончу учить своих конструкторов. Скажу честно, ученье проходило в оченьжёсткой форме. Какие-то расчёты, документы и чертежи, которые были представлены Генеральному, его совершенно не устроили, и он несколько раз отправлял людей исправлять ошибки. Туполев начинал беседовать с нами, потом опять прерывался, снова выгонял «своих».

У меня на всю жизнь осталось ощущение, что я присутствую при необычном проявлении творческого почерка великого конструктора. И это выглядело совершенно нормально, Старос подшучивал над Туполевым, и между делом обсуждались вопросы по нашей работе. Главное, что я хочу подчеркнуть: встречались близкие люди, которые искренне хотели сделать общее дело.

Такая уверенность подтверждалась и при неоднократных встречах с заместителем Генерального по электрооборудованию Л. Л. Кербером, чаще всего в Ленинграде, когда он приезжал к нам с неофициальными визитами, в основном, с целью понять, как идёт работа по настройке и Госиспытаниям базовой машины Ум-2 и её модификации для фирмы ТУ. Обстановка была абсолютно спокойная и доверительная, разговор порой касался вопросов, не имеющих прямого отношения к нашим работам, и это было неожиданно и очень интересно.

Запомнился рассказ о работе его в команде Туполева во время войны, в «шарашке», когда они оба сидели в тюрьме. Рассказанное им имело отношение не только кведущим специалистам фирмы Туполева, но и к будущему советской, да и мировой космонавтики, так как тогда же решалась судьба ещё одного великого человека – Сергея Павловича Королёва. Он тоже был арестован. Эта история мне не встречалась в книгах о Королёве и Туполеве, и я попробую её воспроизвести.

Местом заключения группы ведущих работников туполевской команды был один из городов Поволжья, кажется, Куйбышев (нынешняя Самара). Однажды вечером Туполева вызвал его тюремный начальник и вручил директиву Сталина о начале работ по новому бомбардировщику, который давно предлагался Андреем Николаевичем, но всё безуспешно. Было приказано срочно представить Сталину список людей, которые нужны для выполнения этой работы, на его подготовку была дана одна ночь. В подготовке такого списка принимал участие и Кербер. Они с Туполевым прекрасно понимали, что люди, которых они включат в список, будут немедленно этапированы в эту же тюрьму, а может даже отправлены спецрейсом самолёта. Но это в том случае, если они уже сидят в тюрьме. А если люди на воле, то эта воля закончится сразу, как только «Список Туполева» попадёт в Кремль. Так что предстояло сделать непростой выбор, да и сделать его многократно, для каждого человека отдельно: слишком хорошо знал Туполев вкус тюремной похлёбки.

Кербер рассказал о судьбе только двух человек. Первым был родной племянник Туполева, он оказался на свободе, и уже через два дня был арестован и предстал перед любимым дядюшкой. Второй – молодой конструктор планёров, которого Андрей Николаевич заприметил несколько лет назад на соревнованиях по планеризму в Крыму, в Коктебеле. Его доставили на несколько дней позже. Потом выяснилось, что он сидел где-то на Крайнем Севере, в лагере, куда бумага из Москвы пришла перед его отправкой на лесоповал – в такое гиблое место, что перед отправкой все заключённые «теряли» свою фамилию и сохраняли только порядковый номер. Так было удобнее, потому что с этого участка всё равно живой никто не возвращался. Звали этого человека Сергей Павлович Королёв…

Посещения Кербера были не единственной формой контроля над нашей работой для Туполева. На всех стадиях Госиспытаний машины УМ-2, а потом и испытаний УМ-2Т, у нас постоянно находилось несколько инженеров из бюро Туполева во главе с опытным ведущим конструктором, которого все наши ребята вспоминают до сих пор – Александром Григорьевичем Штерном. Он был ещё и весельчаком, любителем анекдотов. Эта бригада участвовала во всех видах испытаний наравне с официальными членами комиссии и доставляла нам немало хлопот.