Марк Гальперин - Прыжок кита

В ноябре 1967-го, к 50-й годовщине Октябрьской революции, мы с трудом, в последнюю минуту и не на самом высоком уровне готовности предъявились на Стендовые испытания.

Хочу особо отметить важную роль, которую сыграл во всём процессе проектирования, производства и испытаний процесс сквозного сетевого планирования всего клубка разнообразных работ. Эту работу возглавил и организовал талантливый человек Иосиф Лейзерович Зарецкий с небольшой группой помощников. Важнейшей частью этого процесса являлся строжайший контроль исполнения огромного количества связанных между собой событий. В этом ему помогал разветвлённый штат работников службы контроля качества, отслеживающий посменное исполнение всех технологических операций. Поддержка руководителя этой службы, Главного контролёра качества Марии Андреевны Яковлевой, и её готовность в любой момент броситься во главе своей дружной команды на очередную неожиданную амбразуру не забывается её коллегами многие годы. Она доверила организацию контроля исполнения сроков производственной работы самоотверженному и любимому всеми за удивительное сочетание требовательности, цепкости и порядочности Константину Степановичу Балакину, ветерану войны, генерал- майору авиации в отставке.

Обо всех этих людях вы сможете прочитать в очерках «В сетях планирования» и «Наша Маша» в электронной версии книги.

Любая фирма, которая разрабатывает и испытывает серьёзные радиоэлектронные системы, имеет для этого много специально оборудованных помещений, специалистов и времени для отработки и тестирования отдельных устройств и особенно – для размещения всей системы в целом. Обычно это называется «Стенд Главного Конструктора» (СГК).

Имея опыт отработки сравнительно малогабаритной аппаратуры, прежде всего, машины УМ-2, мы имели необходимые для тестирования вибростенды, камеры тепла и влаги для отдельных приборов, и ничего – для испытаний системы в целом. Кроме того, надо было ещё располагать набором имитаторов приёмников и источников информации, всё это тоже предстояло создать, и на всё отводилось менее года.

Самый сложный вопрос решил Старос. Он сказал, что если всё это называется СГК, то у нас будет самый сгкашный СГК в мире, и велел освободить его кабинет, единственное помещение необходимых размеров, а сам перебрался в помещение совсем маленькое, да ещё и разрешил разместить самое необходимое стендовое оборудование в соседней комнате, где была его личная лаборатория, и, я думаю, эта жертва была для него особенно тяжёлой.

Я уже говорил о некоем особом статусе его кабинета: это не только кабинет Главного конструктора, где уже побывали многие маршалы, адмиралы, академики и даже Президент союзной Академии наук, министры и крупные руководители промышленности. Здесь Старос принимал Хрущёва.

И вот теперь здесь был установлен СГК, и на нём был испытан и получил путёвку на действующую подводную лодку опытный образец. Через него прошли позднее три образца системы для нового современного проекта дизельной лодки 641-Б, пока не был организован полный цикл производства и испытаний на серийном заводе Минсудпрома.

Неординарное решение было предложено Бергом: весь комплект оборудования системы со всеми межприборными связями был покрыт сверху полиэтиленовой палаткой, а внутри расставлены электрообогреватели с автоматической регулировкой температуры, влажности, для чего внутри палатки разместили металлические ванны с нагревателями. В результате была обеспечена возможность проведения испытаний по всем требованиям «Мороз-2», что в те времена было труднодостижимо, но также было сэкономлено много времени, т. к. одновременно с этими длительными климатическими испытаниями проводились и все точностные проверки отдельных приборов и трактов, да ещё и отладка и приёмка программного обеспечения.

Незабываемое было зрелище, когда в этой же комнате разработчики и офицеры приёмки, сидя за столом, обсуждали готовый протокол испытаний, но вдруг звонил будильник, Главный наблюдающий по системе вскакивал, заходил за ширму, а через минуту выскакивал в одних плавках и нырял в палатку, чтобы снять показания контрольных приборов.

Но разработчики и программисты высиживали в палатке по полной смене, да и кто там считал часы в этой смене, когда работы велись круглосуточно. Вы, наверное, подумаете, что так нельзя, что так не бывает, но напоминаю ещё раз: это был синдром «непуганого разработчика». Да и многие коллективы работали тогда в исключительно напряжённом ритме, и если иногдалюди и ворчали, то всё равно были горды, счастливы и никогда не забывали эти дни, хотя они не всегда оканчивались победой, а победа никогда не доставалась легко.

Я буду рассказывать вам о Лиепае не как участник славной эпопеи подготовки и проведения Государственных испытаний системы «Узел», а как простой командировочный советских времён, обречённый провести на испытаниях почти полтора года.

Многим моим сверстникам доводилось проводить на испытаниях ещё и больший срок где-нибудь в Заполярье, в Средней Азии, в степях или в тайге, да ещё, бывало, в сотне километров от ближайшего населённого пункта. Как правило, они с гордостью вспоминают трудности, которые тогда преодолели, крепкую дружбу, которая рождается в тяжёлой работе, да ещё если она завершилась победой, а потом всё же тяжело вздыхают. И говорят, как несладко им всё это досталось.

С Лиепаей всё было иначе. Да, все трудности от нас никуда не делись, изнурительный труд в течение многих месяцев, без выходных, с редкими поездками к семье – всё это было. Успех тоже был. Но было ещё и другое. Был уютный старинный город, хорошо обустроенный быт, прибалтийская жизнь, которая являлась для нас своеобразным окном в Европу. Море, пляжи, рестораны, маленькие уютные кафе, магазинчики, полные национальных латышских сувениров из керамики, янтаря и дерева.

Керамические бутылки и бутылочки с «Рижским бальзамом», маленькая рюмочка которого не только придаёт особую прелесть чашечке кофе, но и в добавление к бутылке водки, а лучше – разведённого «по широте» спирта – образует совершенно удивительную смесь, заслуженно названную нами «напитком богов». Вот обо всём этом я и хочу сейчас рассказать. Боюсь, что никому из российских инженеров не представится возможность проходить корабельные испытания в тех местах, которые были хорошо обустроены в профессиональном смысле: хорошая судоремонтная база, отличная база подводных лодок, сравнительно близкие глубоководные полигоны.

Спроси я сейчас своих товарищей, которым за семьдесят, готовы ли они снова пройти тяжёлые испытания, они закряхтят и скажут, что своё они уже отслужили. Хватит с них. А я возьму да и подначу после короткой паузы: «А в Лиепае?» И тут же услышу немедленный ответ: «Хоть завтра!»