Марк Гальперин - Прыжок кита

Мой прогноз оказался неточным: не через год, а через 11 месяцев после перевода в «Светлану» ЛКБ было ликвидировано, объединено с полупроводниковым конструкторским бюро, работавшим в объединении много лет. Его начальник Виктор Пантелеймонович Цветов стал руководителем нового объединённого предприятия.

На снимке вы видите его в первом ряду справа. Слева в этом же ряду сидит И. В. Берг, спокойный и невозмутимый. В зале – ведущие работники команды Староса. Народ безмолвствует…

В. П. Цветова вы видите в первом ряду справа.

Старос, естественно, отказался работать на предложенной ему должности заместителя Цветова по научной работе, ушёл сначала заведовать кафедрой, а вскоре уехал работать во Владивосток, в Дальневосточный Научный Центр.

Берг согласился на предложенную ему унизительную должность начальника лаборатории. И проработал в этой должности более двадцати лет.

Вся старосовская команда управленцев была уволена, всё это было сделано быстро, жёстко и абсолютно корректно с юридической точки зрения. Из всей этой команды уцелел только я один, потому что никто не решился взять на себя ответственность за исполнение обязательств по поставкам «Узлов» на первые лодки, по организации серийного производства на заводах электронной и судостроительной промышленности.

Олег Васильевич Филатов исполнил поставленную Романовым задачу быстро, жёстко и безжалостно. Ответственность за выполнение в установленные сроки, а порой и с существенным их опережением, была целиком возложена на меня. Все вопросы по этой работе Филатов держал на своём контроле, не отказал мне ни разу в помощи, когда я к нему обращался, но и спрашивал крайне жёстко.

По прошествии многих лет заявляю, что произведённая реорганизация ни в чём не помешала чёткому и своевременному исполнению обязательств перед флотом и судостроителями. Производство продолжало чётко работать со всей командой «узловцев», даже тогда, когда не хватало производственных мощностей для выполнения других работ предприятия. В деньгах тоже отказа не было. Люди много трудились и получали достойную зарплату. Мы работали, жили, общались, выпивали, в конце концов, но это происходило в совершенно другом мире, в другой системе координат. Свои идеи, ежедневные решения по научным и производственным вопросам нас вынуждали оценивать по совершенно новой для нас шкале ценностей. Но мы устояли. Мы сохранили стремление к новому, мы продолжали поиск своих путей, мы продолжали создавать изделия с брендом «Первые. Отечественные. Оригинальные!» За это нас били, а потом – награждали.

Старосовская команда так никогда и не перемешалась со вновь пришедшими вЛКТБ людьми, руководителями верхнего и среднего звена, команда уцелела. Нас пытались столкнуть лбами, натравить друг на друга – ничего не получалось: мы все остались сами собой.

Во многом этого удалось добиться благодаря тому, что мы блестяще закончили «Узел», и это резко изменило отношение к нам Олега Васильевича Филатова. Он признал нас на самом серьёзном уровне и много раз в конфликтах наших с коренными светлановцами с присутствующей ему твёрдостью вставал на нашу сторону.

Пожалуй, тяжелей всего пришлось в этой ситуации нашему новому начальнику, Виктору Пантелеймоновичу Цветову, с которым мы проработали чуть дольше, чем со Старосом. Ведь всё это время он, общаясь с нами, представлял себя сидящем на стуле, который был выбит из-под Староса, — правда, не им, не по его вине и без его участия. Он, я думаю, мысленно видел на стене своего кабинета портрет Филиппа Георгиевича, как будто это была фреска, спрятанная под толстым слоем краски под сводами древнего храма. В конце концов этот портрет и вправду проявился на стене бывшего кабинета Филиппа Георгиевича, когда его занял один из любимцев Староса, Евгений Иванович Жуков, ставший Главным инженером, а фактически – полноправным руководителем того, что осталось от фирмы Староса в тяжёлые постперестроечные годы. Но произошло это через 15 лет после закрытия ЛКБ и смены руководства и через 10 лет после смерти Филиппа Георгиевича. Но это произошло!

А пока мы продолжали трудиться на «Позитроне», в составе 9-го Главного управления, при их огромной помощи, поддержке и, конечно, жёстком контроле. По сравнению со временем работы над опытным образцом работать стало труднее. Во-первых, в рамках самого «Узла» усилия отвлекались на создание новых производств в разных частях страны – узловцы всех уровней разрывались на части, спали в поездах, самолётах, на вокзалах и в аэропортах. Во-вторых, «Узел» уже не был монокультурой ЛКБ, перед коллективом стояли новые задачи по основному направлению – развитию микроэлектроники. Создавалось новое направление техники – большие интегральные схемы и аппаратура на их основе. Для начала это были микрокалькуляторы, и опять «Первые. Оригинальные. Отечественные!»

В новом производственном комплексе, в высотном здании, которое и сейчас стоит мрачным памятником перестройке на въезде в город со стороны Москвы, появляются первые в стране «чистые комнаты». Самостоятельно создаётся новое оборудование, которое в стране тогда ещё никто не производил – это установки для рисовки фотошаблонов, измерительные системы, системы машинного проектирования и многое другое.

Новая ситуация привела к неизбежному перераспределению ограниченных ресурсов предприятия, крутиться нам стало значительно труднее. Серьёзную помощь мы получили от Центрального конструкторского бюро технологического оборудования, обладавшего прочной производственной базой по изготовлению механических узлов. Это бюро получило задание от Генерального директора «Позитрона» взять на себя изготовление механики для приборов ввода в оружие и приёма информации от навигационной, акустической и радиолокационной аппаратуры. Новые работы по большим интегральным схемам (БИС) потребовали полного переключения Староса и Берга на эти проекты, а вся полнота полномочий была передана мне и моим коллегам – заместителям Главного конструктора Жукову, Кузнецову, Панкину и Никитину. За собой Старос оставил единственное – подставлять свою шею под удары, которые порой сыпались на нас в процессе работы. По мелочи такая возможность ему предоставлялась довольно часто, несмотря на наши усилия взять максимум ответственности на себя. Это касалось взаимоотношений с заказчиком, Минсудпромом и его предприятиями. Но на уровне ЦК КПСС мы уже прикрыть шефа не могли, как бы ни надували щёки.

Именно в здании ЦК и произошло событие, о котором я обещал рассказать в главе «Подводный интеллект»: как же нас «взяли в оборот».