Валерий Замулин - Курский излом

Теоретически удалось добиться плотности пехотного огня на один погонный метр в минуту: в дивизиях главного направления — 9–10 пуль, второстепенного — 6–7 пуль. Однако, учитывая, что батальонные, полковые и дивизионные резервы находились в глубине обороны, создавалась зона в 300–400 м с плотностью огня перед передним краем на главном направлении 4–6 пуль, на второстепенном — 3–4.

Учитывая, что в ходе оборонительных боев важную роль играл маневр огневыми средствами, было крайне важно создать для этого условия — разработать план, довести его до личного состава и провести его практическую отработку. К сожалению, даже в частях на главной полосе это не было выполнено. При поверке ряда дивизий выяснилось, что

«планы маневра огнем в ротах, батальонах и полках не разработаны, простейшие способы сигнализации по вызову пехотного огня в большинстве частей отсутствуют, а если где и разработаны, то не доведены до исполнителей»{63}.

Для отражения ударов танков и мотопехоты использовалась широко развитая система инженерных заграждений: противотанковые рвы, эскарпы, колючая проволока в три кола, завалы, простые и управляемые минные поля. Основу инженерных заграждений при подготовке обороны составили минно–взрывные заграждения, тесно увязанные с системой огня всех видов, естественными преградами и другими инженерными [75] заграждениями. Им уделялось особое внимание. Советское командование считало, что это наиболее простой и высокоэффективный способ срыва вражеских атак и удержания, прежде всего танков противника, в системе оборонительных позиций соединения. А в сочетании с артиллерийским огнем — оптимальная форма их истребления. Поэтому шла активная работа не только по созданию обычных сплошных полей из противопехотных и противотанковых мин перед передним краем главной полосы и перехвату танкопроходимых направлений в глубине обороны, но разрабатывались и воплощались на практике различного рода формы спецминирования. Подчеркну: сплошное минирование применялось лишь на первых двух оборонительных рубежах, на тыловом были частично выставлены мины на направлениях вероятного движения противника и часть территории подготовлена для установки минно–взрывных заграждений.

Опыт войны показал, что минные поля в глубине обороны более эффективны, чем перед передним краем первой и второй полосы обороны. Если на переднем крае на один подорвавшийся танк приходилось 350–400 выставленных противотанковых мин (ПТМ), то в глубине эта цифра уменьшалась до 150–120 ПТМ. Такая разница объясняется тем, что минирование в глубине обороны происходило на уже выявленных направлениях наступления противника. На танкоопасных направлениях плотность минно–взрывных заграждений впервые за войну достигла 1400–1600 мин на 1 км фронта.

Интересно, что, кроме штатных мин, в обороне широко применялись минно–огнефугасы (МОФ). В отличие от обычных минных полей они поражали противника не только ударной волной и осколками, но и образующимся в результате взрыва пламенем. Минное поле с МОФ при хорошей маскировке не поддается разминированию. Очаг пламени достигает 30–40 метров высоты и обрушивается на голову. На солдат противника эти мины производили удручающее впечатление и вызывали моральную подавленность.

В распоряжении всех командиров, от командира полка до командующего фронтом, находились подвижные отряды заграждений различного состава, в задачу которых входило минирование путей движения танков противника и разрушение дорог и дорожных сооружений.

«Подвижные отряды заграждения подчинялись начальнику инженерных войск армии и дивизионным инженерам (дивизионные подвижные отряды заграждения) и взаимодействовали со стрелковыми дивизиями, артиллерийскими, минометными и танковыми частями. Каждому отряду нарезалась своя полоса действия. Командиры [76] инженерных батальонов поддерживали непрерывную связь с войсками»{64}.

В состав фронтового противотанкового резерва были включены один батальон инженерного заграждения (биз) и три инженерно–саперных батальона (исб).

209‑й биз находился в селе Орловка и прикрывал обояньское направление. Батальон имел 3000 ПТМ, 3 автомашины и 10 подвод.

109‑й исб базировался в станции Прохоровка и прикрывал прохоровское направление. Он располагал 3500 ПТМ, 500 ППМ, 300 кг взрывчатых веществ (ВВ),5 автомашин, 10 подвод.

47‑й исб располагался в г. Короча и имел приказ на прикрытие корочанского направления. Для выполнения задач его подразделения получили 4700 ПТМ, 500 ВВ, 3 автомашины и 10 подвод.

105‑й исб был развернут в районе ст. Ржава, он занимался оборудованием КП Воронежского фронта и был в готовности усилить действия других батальонов или действовать на непредусмотренных направлениях. Он имел 2000 ПТМ, 500 ВВ, 5 автомашин и 10 подвод{65}.

Особенно интенсивно развернулась работа по созданию сплошного заграждения переднего края обороны с мая, когда фронт начал получать большие партии мин. До начала операции «Цитадель» эта работа на главной оборонительной полосе была полностью завершена. Данные о числе установленных мин и фугасов по армиям на 5 июля 1943 г. приведены в таблице 4.

Учитывая значение, которое командование Воронежского фронта придавало укреплению фронта 6‑й гв. А, в ее соединениях эта работа развернулась в особенно большом масштабе. Причем, предполагая, что противник будет вводить для прорыва обороны одновременно значительное число танков, упор делался на противотанковые средства борьбы, и прежде всего мины. Их особенностью были относительная дешевизна и простота в эксплуатации. При прорыве противником рубежа обширные поля, нафаршированные «тихой смертью», как именовали мины экипажи немецких танков, давали обороняющимся жизненно важное время для перегруппировки сил и подтягивания тактических резервов. По количеству установленных противотанковых мин и специальных «сюрпризов» ее полоса заметно выделялась среди остальных объединений фронта.

«Армейские инженерные части в апреле — мае в основном были заняты постройкой, ремонтом и усилением мостов, [77] поддерживали в проезжем состоянии дороги, строили командные и наблюдательные пункты для штаба армии и командиров соединений корпусного звена, помогали дивизионным саперам в минировании главной полосы обороны, несли службу подвижного противотанкового резерва, имея в каждом батальоне по одной инженерной роте и 600 мин на автомашинах, С окончанием распутицы они усилили помощь войскам в установке взрывных заграждений.

Инженерные части РВГК выполняли аналогичные задачи в оперативной глубине и использовались главным образом на строительстве дорог и мостов, вели подготовительные работы по созданию сети оперативных заграждений, минировали и охраняли мосты, а частью сил помогали войсковым саперам в минировании. По одной роте от каждого батальона находилось в подвижном противотанковом резерве»{66}.