Рольф-Дитер Мюллер - Враг стоит на Востоке. Гитлеровские планы войны против СССР в 1939 году

Напряженность во взаимоотношениях Германии и России оформилась и усугубилась после того, как Берлин для защиты сельского хозяйства страны ввел высокие таможенные пошлины на российский импорт и заблокировал в 1887 г. для России рынок немецкого капитала. Царская империя крайне зависела от зарубежного капитала, необходимого ей для модернизации экономики. Расширение сети железных дорог играло здесь решающую роль, однако Берлин расценивал появление железнодорожных путей на западе России как стратегическую угрозу, так как это обстоятельство существенно облегчало перемещение российских войск в случае войны двух государств {8} 8 Vgl. Hildebrand, Bismarck und Russland. .

Франция могла реализовать свое стремление к реваншу только путем внесения раскола в немецко-российский альянс. В Париже небезуспешно работали над этим. Берлин недостаточно сопротивлялся роковым побуждениям французов. Немцы были не готовы оставить Австро-Венгрию наедине с Россией на фоне усиления противоречий между двумя государствами.

Прусско-германский Генеральный штаб вынужден был считаться с вероятностью франко-российского альянса, появление которого в будущем не исключалось и было чревато для Германии необходимостью вести войну на два фронта. Эта перспектива стала поводом к разработке некоторых планов и появлению новых соображений. Пруссия имела опыт войны с русской армией (Семилетняя война 1756–1763 гг.), однако военные действия тогда проходили на собственной территории и с переменным успехом. Смерть императрицы Елизаветы в 1762 г. и вступление на престол ее восторгавшегося Пруссией сына привели к тому, что Россия отказалась участвовать в окружении прусской армии — вожделенное «чудо Бранденбургского дома», на повторение которого Гитлер напрасно надеялся в 1945 г.

Память о братстве немецкого и русского оружия, которое сделало возможной в 1813–1814 гг. победу над Наполеоном, спустя два поколения поблекла. Образ России стал провоцировать антиславянские настроения. Социал-демократы полагали, что царь стоит во главе империи зла и является олицетворением деспотизма и реакции {9} 9 Vgl. umfassend Keller (Hg.), Russen und Russland 1800–1871. . Уже в 1849 г. Фридрих Энгельс требовал: «Борьба, беспощадная борьба не на жизнь, а на смерть со славянством, предающим революцию; на уничтожение, и беспощадный терроризм» {10} 10 Neue Rheinische Zeitung Nr. 222 vom 15. Februar 1849. Vgl. insgesamt Krause, Marx. .

Оборотной стороной восхищения, выказываемого Польше буржуазными либералами, была выраженная русофобия. Прусские консерваторы, прежде состоявшие в рядах «русской партии», после воссоздания империи все чаще жаловались на рост товарной конкуренции. Речь шла о дешевом зерне с Востока — обстоятельство, ставившее под угрозу основы экономического благополучия помещиков Остэльбии. Пока еще малочисленные, но увеличивавшие свое влияние ультранационалистические силы, в свою очередь, усматривали в новой ситуации отрицательные последствия для исхода расовой борьбы германцев и славян, указывая на ослабление вала немецких поселений на Востоке {11} 11 Keller (Hg.), Russen und Russland 19./20. Jahrhundert. .

Польское население испытывало на себе давление обеих сторон. Политика панславизма, проводимая Россией, включала активную русификацию польских подданных царя. Пруссия на исходе XIX века стремилась усилить немецкий элемент в восточных провинциях и добиться интеграции польского населения посредством культурной политики и политики расселения.

В качестве рейхсканцлера Бисмарк поддерживал жесткие меры, однако вместе с тем он позаботился и о заключении Договора перестраховки с Россией [3] Подписан в Берлине 6 (18) июня 1887 г. канцлером Бисмарком и русским послом П. А. Шуваловым. — Прим. перев. . К экспансионистским амбициям военных он относился с большим скепсисом. Когда Бернгард фон Бюлов, секретарь германского посольства в Санкт-Петербурге, в 1887 г. потребовал развязывания превентивной войны с Россией, Бисмарк наотрез отказался. Бюлов, оказавшийся в должности рейхсканцлера, впоследствии делал ставку на германо-российский союз, и все-таки именно он стал одним из первых в немецкой истории политиков, вынашивавших далеко идущие планы войны с Россией.

Бюлов писал в 1887 г.: «Мы должны пустить русскому при случае столько крови, чтобы тот […] 25 лет был не в состоянии стоять на ногах. Нам следовало бы надолго перекрыть экономические ресурсы России путем опустошения ее черноземных губерний, бомбардировки ее приморских городов, возможно большим разрушением ее промышленности и торговли. Наконец, мы должны были бы оттеснить Россию от тех двух морей, Балтийского и Черного, на которых основывается ее положение в мире. Однако я могу себе представить Россию действительно и надолго ослабленной только после отторжения тех частей ее территории, которые расположены западнее линии Онежская губа — Валдайская возвышенность и Днепр… Мир на таких условиях может быть установлен, только если мы окажемся на Волге…» {12} 12 Zit. nach: Epstein, Der Komplex «Die russische Gefahr», S. 145 f.

В основе этих радикальных фантазий — обеспокоенность в связи с возможностью ведения войны на два фронта. Стратегия Бюлова хотя и заставляет вспомнить о Гитлере, однако Бюлов говорил об ослаблении, а не об уничтожении России! Конечно, Бюлов осознавал, что гигантская империя на Востоке будет защищаться всеми силами. В рейхстаге Бисмарк выступил срезкой критикой этой идеи: «Россия не желает завоевывать немецкую землю, а мы не желаем земли русской. Речь могла бы идти лишь о польских провинциях; но и их у нас уже больше, чем это нам удобно» {13} 13 Am 13. Januar 1887, zit. nach: ebd. S. 153. Vgl. auch Schmid, Der «Eiserne Kanzler». .

В связи с тематикой данной книги важным является наблюдение, что, очевидно, ввиду опыта Наполеоновских войн уже первые размышления немецких руководящих кругов о войне с Россией исключали возможность того, что гигантская империя на Востоке может быть полностью заселена и побеждена. Что можно было себе представить, так это возможность военных побед над русской армией на польских территориях. Офицеры Генерального штаба Австрии, к которым какое-то время прислушивался и кронпринц Вильгельм, будущий император, выступали в этой связи за превентивную войну, чтобы противостоять якобы растущей русской угрозе. Одного взгляда на карту было достаточно, чтобы прийти к мысли отрезать польский «балкон» от царской империи посредством выдвижения немецких войск с территории Восточной Пруссии и австрийской армии с территории Галиции, взять в котел русскую армию на западе и уничтожить ее. Однако проявит ли далекая Москва покорность и готовность заключить мир? Да и в чем бы заключался выигрыш, если бы царь — как мог предположить Бисмарк — уступил польскую провинцию?