Владимир Попов - Заговор негодяев. Записки бывшего подполковника КГБ

Через некоторое время Иванов был по формулировке, принятой в КГБ, аттестован, получил воинское звание лейтенанта, а спустя еще несколько лет оказался уже на оперативной работе: первоначально в 10-м отделе 2-го главного управления КГБ, под руководством Бобкова, а затем в 5-м управлении КГБ. Именно в нем Иванов сделал блестящую карьеру, став начальником 5-го управления КГБ СССР и генерал лейтенантом. В 10-м отделе его вспоминали как лодыря и интригана. В 5-м управлении КГБ его нарекли Хряк, так как был он не по годам тучен и нетороплив.

Осенью 1977 года из "литературной группы" я был переведен в 11-й отдел 5-го управления КГБ, которому было поручено контрразведывательное обеспечение в СССР предстоящих Олимпийских игр 1980 года. Сотрудником этого отдела я оставался до 1989 года, когда был назначен заместителем начальника 12-й группы 5-го управления КГБ, осуществлявшего координацию деятельности 5-го управления КГБ СССР с аналогичными подразделениями органов государственной безопасности социалистических стран.

Писатель, поэт и драматург Владимир Войнович

Фото: VOA / Wikinews.org

Для агентурного проникновения в различные группы и течения в среде творческой интеллигенции необходим был процесс обновления агентуры, дающий возможность наиболее полного анализа происходящих процессов, осуществления контроля за ними и лицами, вовлеченными в них. На тех, кто представлял, по мнению оперативных работников, оперативный интерес, заводились дела кандидатов на вербовку, которые реализовывались вербовкой и направлением материалов в архив. Те, кто допускал, по действовавшим в советские времена нормам, антисоветские проявления, подвергались оперативной проверке.

При получении достаточно серьезных данных заводилось дело оперативной разработки, целью которой являлось оперативное их документирование. Оперативные разработки на советских граждан завершались передачей материалов в следственные подразделения, вербовкой, вынесением официального предостережения или профилактикой.

В числе тех, кто находился в поле зрения "литературной группы" 5-го управления КГБ СССР, был писатель Владимир Войнович. Конечно же, не он один интересовал чекистов. Среди тех, кто вызывал интерес, числились Фазиль Искандер, Олжас Сулейменов, Георгий Владимов, Анатолий Гладилин, Владимир Максимов и еще достаточное количество литераторов, творчество которых не вписывалось в жесткую канву социалистического реализма или же доставляло беспокойство литературным и партийным функционерам.

О Владимире Войновиче хочется рассказать отдельно, поскольку много лет он пытался выяснить, что же с ним произошло при встрече с двумя чекистами в гостинице "Метрополь" в мае 1975 года. Так как автор этих строк был невольным свидетелем приготовлений к этой операции, о ней мой рассказ.

Итак, в отношении тех, кто допускал антисоветские проявления, осуществлялось их оперативное изучение. В такое изучение был взят Владимир Войнович во время написания им романа "Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина", о чем в КГБ стало известно из сообщений агентуры. Роман, начиная с его названия, являлся явно антисоветским.

В фамилии героя Чонкина был намеренный намек на ЧОН – части особого назначения. Эти подразделения являлись военно-партийными отрядами, создаваемыми на основании постановления ЦК РКП (б) от 17 апреля 1919 года для борьбы с контрреволюцией. Неприемлемый для публикации в СССР роман увидел свет в "самиздате". В 1975 году он был опубликован в Париже издательством YMCA-Press. Зарубежные радиостанции "Голос Америки", ВВС, "Немецкая волна" посвящали свои передачи публикации "Чонкина" и передавали в эфир отдельные отрывки из книги.

Руководство КГБ СССР ежедневно получало сводки радиоперехвата, состоящие из записей радиопередач зарубежных радиостанций, вещавших на территории Советского Союза. Просматривая их, руководители ведомства на страницах сборника радиоперехвата писали резолюции соответствующим подразделениям, давали указания к действиям. Чем чаще упоминалось в них имя какого-то диссидента, тем сложнее становилась жизнь конкретного оперативного работника, на которого обрушивался поток резолюций – одна грознее другой.

В подобной ситуации оказался сотрудник "литературной группы" оперуполномоченный 2-го отделения 1-го отдела 5-го управления КГБ СССР майор Геннадий Зареев. Зареев закончил филологический факультет МГУ, не без помощи отца – руководителя крупного московского речного порта оказался на службе в КГБ, считался там знатоком литературы (не зря же филфак кончал!), грешил писанием стихов и, конечно же, знал наизусть стихи многих признанных авторов.

Имел он вместе с тем особенности характера, не способствовавшие его карьере. Был он по природе своей застенчив. По этой причине агентурную работу не любил и даже боялся ее. С агентами, которые были переданы ему на связь, не встречался месяцами, а то и годами. Вербовать же их он попросту не мог. Выручало его умение писать различные документы, прежде всего справки для руководителей различного уровня по различным проблемам в литературной среде. Благодаря этому он без задержек продвигался по служебной лестнице и в отделении был ветераном.

После появления на Западе отдельных глав "Чонкина" в соответствии с указанием руководства 5-го управления КГБ Зареев завел дело оперативной проверки (ДОП) на писателя Войновича. Ситуация вокруг писателя начала резко накаляться. Недовольные партийные руководители, начиная с заведующего отделом культуры ЦК КПСС В[асилия] Шауро и заведующего отделом пропаганды этого же партийного органа А[льберта] Беляева, передали этот вопрос руководству КГБ, которое, в свою очередь, требовало от своих сотрудников принятия надлежащих мер в отношении "отщепенца Войновича".

1-м отделом 5-го управления КГБ руководил в ту пору полковник Пасс Прокопьевич Смолин. По образованию он был инженером-конструктором, по партийному набору направленный на службу в госбезопасность. Смолин решил попробовать завербовать Войновича, а для этого сначала подвергнуть его "профилактике".