Владимир Попов - Заговор негодяев. Записки бывшего подполковника КГБ

Разумеется, Питовранов предложил себя в качестве резидента, организующего работу с завербованными агентами: "Моя новая задача состояла в том, чтобы найти десятка два человек, на которых можно было положиться. Я их нашел. Я не снимал этих людей с их работы во внешнеторговых структурах, а просто включал в свою орбиту, нацеливал на дополнительные вопросы. Они стали переключаться с конкретных коммерческих операций на серьезные и перспективные оперативные дела".

Здесь требуется уточнение: резидент, кем бы он ни был в прошлом, даже замминистра госбезопасности, каковым являлся Питовранов, не имел права на вербовку агентов. Их всегда вербовали оперативные сотрудники спецслужб. Только позже получившие навыки агентурной работы агенты передавались на связь резиденту.

Внешнеторговые организации традиционно в своем составе имели достаточное количество агентуры КГБ. В каждом иностранце виделся потенциальный злодей-шпион. Поэтому всех, кто по службе имел контакты с иностранцами, вербовали поголовно. Не желавших становиться агентами КГБ изгоняли с работы как людей, не пользовавшихся политическим доверием.

Являясь негласными помощниками госбезопасности, агенты, естественно, оставались на своей работе и продолжали выполнять обычные функции, добавляя к ним выполнение заданий, получаемых от спецслужб.

Питовранов привлек на работу в ТПП бывшего заведующего одной из кафедр Высшей школы КГБ Николая Князева, поручив ему ведать кадрами ТПП. В резидентуре ("Фирмы"), он являлся заместителем ее руководителя и занимался контрразведкой. В дополнение к Князеву Питовранов взял на работу в "Фирму" еще одного своего бывшего сослуживца – Хачика Оганесяна, советника Питовранова во время его службы в ГДР, где Питовранов был главой представительства КГБ. Оганесяну Питовранов поручил заниматься вопросами разведки.

Агентурная пара Наталья Петрова – Серуш Бабек, как и пара Серуш Бабек – Шабтай Калманович за рубежом тоже трудились в интересах "Фирмы" Питовранова. За короткий срок они заработали для группы Питовранова огромные денежные средства, сами при этом сказочно разбогатев. После кончины Бабека в 1992 году его дело продолжила вдова Бабека Наталья Петрова, ставшая благодаря этому одной из самых состоятельных женщин России (жила она теперь на две страны – в России и в Швейцарии).

По словам Александра Киселева, в середине 1970-х годов "Фирма" стала самостоятельным отделом спецопераций (финансовая разведка, отдел "Ф") управления "С" (нелегальная разведка) ПГУ КГБ СССР под общим руководством Питовранова (числившегося старшим консультантом) и оперативным руководством начальника отдела полковника (позднее генерал-майора) Киселева.

Работа в отделе "Ф" сблизила Питовранова и Андропова. Киселев в своей книге "Сталинский фаворит с Лубянки" не без патетики отмечал, что атмосфера встреч Андропова и Питовранова была "не просто товарищеской, но искренне уважительной, даже возвышенно-сердечной. В приватной обстановке Юрий Владимирович обращался к Евгению Петровичу не иначе как Женя и даже Женечка".

Николай Добрюха, историк и публицист, после отставки с поста председателя КГБ Владимира Семичастного (в 1967 году) и Владимира Крючкова (в 1991 году), помогал им в написании мемуаров и статей. Крючков, по словам Добрюхи, говорил: "Я слышал от Андропова, что [Никита] Хрущев, приступив к разоблачению Сталина, до этого сам настолько погряз в крови, что не ему было открывать рот. Да и в отношении [Лаврентия] Берии, по словам Юрия Владимировича, Никита Сергеевич наплел много такого, чего и не было. Поэтому, говорил мне Андропов, когда-то объективный подход к Берии будет восстановлен. Относительно Сталина Андропов твердо придерживался мнения, что обязательно настанет день, когда имя Сталина будет достойно отмечено всеми народами... В отличие от Хрущева [Андропов] преступником Сталина не называл".

Биография Андропова по сей день – загадка. Неизвестно, кто был отцом Андропова. Остается невыясненным и вопрос о его национальности и социальном происхождении. При вступлении Андропова в партию в 1937 году в отношении него велось партийное дознание, так как по его анкете возникало достаточное количество вопросов. Четыре раза Андропову пришлось давать объяснения. С учетом того, что он открестился от еврея-деда, бывшего купцом-ювелиром, и смог предстать пролетарием с правильной биографией, в партию он все же был принят.

Андропов сумел, не участвуя в боевых действиях партизан в Карелии в период ее оккупации гитлеровскими войсками, прославиться как организатор партизанского движения. Бывший первый секретарь Карело-Финского обкома ВКП (б) Геннадий Куприянов, в годы войны член Военного Совета Карельского фронта, организатор подполья и повседневный руководитель подпольных райкомов, вспоминал, что во время войны вопрос об отправке Андропова на работу в подполье ставился несколько раз.

"Но Юрий Владимирович сам не просился послать его на войну, в подполье или партизаны, как настойчиво просились многие работники старше его по возрасту. Больше того, он часто жаловался на больные почки. И вообще на слабое здоровье. Был у него и еще один довод для отказа отправить его в подполье или в партизанский отряд: в Беломорске у него жила жена, она только что родила ребенка. А его первая жена, жившая в Ярославле, забрасывала нас письмами с жалобой на то, что он мало помогает их детям, что они голодают и ходят без обуви, оборвались (и мы заставили Юрия Владимировича помогать своим детям от первой жены). ...Все это вместе взятое не давало мне морального права применить высшую силу, высшее право послать Ю. В. Андропова в партизаны, руководствуясь партийной дисциплиной. Как-то неудобно было сказать: "Не хочешь ли повоевать?". Человек прячется за свою номенклатурную бронь, за свою болезнь, за жену и ребенка".

Нелестные слова об Андропове Куприянов написал после нескольких лет пребывания в тюрьме в связи с так называемым "Ленинградским делом" 1948 года, причем арестован Куприянов был отчасти из-за Андропова.

"В июле 1949 года, – вспоминал Куприянов, – когда руководящие работники Ленинграда были уже арестованы, [Георгий] Маленков начал присылать к нам в Петрозаводск комиссию за комиссией, чтобы подбирать материал для ареста меня и других товарищей, ранее работавших в Ленинграде. Нас обвиняли в следующем: мы, работники ЦК КП... политически близорукие люди, носимся с подпольщиками и превозносим их работу, просим наградить их орденами. А на самом деле каждого из тех, кто работал в тылу врага, надо тщательно проверять и ни в коем случае не допускать на руководящую работу. Кое-кого и арестовать! Я сказал, что у меня нет никаких оснований не доверять людям, что все они честные и преданные партии, что свою преданность Родине они доказали на деле, работая в тяжелых условиях, рискуя жизнью.