Алексей Исаев - Главные мифы о Второй Мировой

В следующих налетах пирсы подвергались обстрелу из 30-мм пушек и осыпались кассетными бомбами небольшого калибра, топившими понтоны. Воздушное сражение над районом высадки кипело несколько дней. Методичными атаками немецкие реактивные самолеты почти полностью разрушили наплавные пирсы. Развороченные платформы заклинило на сваях, и они уходили под воду с приливом. От многочисленных взрывов многие бетонные понтоны «Малбери» пошли на дно. Это была катастрофа. Основной механизм снабжения зацепившегося за полоску берега десанта был прерван.

– Это второй Дьепп! – с досадой говорили канадские солдаты на английском плацдарме. У них уже был печальный опыт осени 1942 г., когда английское командование бросило в самоубийственную атаку на занятое немцами побережье «малоценных» представителей Содружества из Канады.

Вид искусственной гавани союзников с птичьего полета. Хорошо видны пирсы, соединенные с берегом цепочкой понтонов. Они могли стать целью «блиц-бомберов» и серьезно нарушить планы высадки и расширения плацдарма.

Так или примерно так могли развиваться события в том случае, если бы приближенные Гитлера и руководство фирмы «Мессершмитт АГ» внимательнее слушали своего фюрера. Адольф Гитлер был неуравновешенным, физически и психически нездоровым человеком, но ему нельзя отказать в умении почувствовать правильное направление действий. Целенаправленная работа над «Me.262» в качестве ударного самолета могла принести больше дивидендов, чем утешение нескольких десятков асов ощущением почти полной неуязвимости в кабине реактивного истребителя.

Что скрывали Шпеер и Галланд?Жалобы на бесноватого фюрера в большинстве мемуаров немецких генералов и воротил промышленности являются приметой того, что какие-то ляпы допустил сам автор воспоминаний. А. Галланду весной 1943 г. следовало озаботиться не выбиванием для себя и нескольких мегаасов реактивных истребителей, а подготовкой 1000–2000 пилотов для обычных поршневых самолетов. Это позволило бы скомпенсировать потери зимы 1944 г. и удерживать ПВО рейха на приемлемом уровне боеспособности. В свою очередь Шпеер должен был обеспечить этих пилотов самолетами. В реальности и тот и другой фактически только реагировали на действия противника вместо игры на опережение. События поздней осени 1943 г. и зимы 1943–1944 гг. заставили немцев наращивать производство обычных истребителей, но нужный темп был достигнут слишком поздно. Большую часть 1943 г. производство одно– и двухмоторных истребителей в Третьем рейхе колебалось около 1000 штук в месяц. Максимум выпуска был в июле – 1263 самолета. В ноябре 1943 г. выпустили 985 истребителей, в декабре – всего 687. Несколько оживилось производство в начале 1944 г. – 1525 самолетов в январе и 1104 в феврале (из них 825 «Me.109» и 209 «ФВ-190»). Резкое наращивание производства произошло, когда клюнул жареный петух и американцы начали массированное воздушное наступление на Германию. В июне 1944 г. месячное производство истребителей достигло отметки 2449 машин. В сентябре 1944 г. только «Me.109» и «ФВ-190» в варианте истребителей выпустили 1511 и 885 штук соответственно. Общий выпуск одномоторных, двухмоторных, дневных, ночных истребителей в сентябре 1944 г. составил 3078 (!) самолетов. Не будем забывать, что это достижение промышленности, засыпаемой бомбами. Но к осени 1944 г. для выпущенных истребителей не было уже ни топлива, ни пилотов. Как говорит русская пословица – «хорошо яичко к Христову дню». Полторы тысячи поршневых «мессеров», сходящих с конвейеров в месяц, были актуальны зимой – весной 1944 г., в разгар воздушной войны над Рейхом. Галланду и Шпееру стоило потратить свою кипучую энергию на производство поршневых истребителей и подготовку пилотов для них, а не надеяться на манну небесную в лице реактивного истребителя «Me.262».

Упущенные возможности всегда становились объектом для жарких дискуссий, особенно в стане проигравших. История «Ме. 262» и реактивной авиации Германии в целом здесь не стала исключением. Однако на поверку полугодовое опоздание из-за некоего волюнтаристского приказа Гитлера о преимущественно ударном использовании «Ме. 262» на поверку оказывается мифом, никак не соотносимым с реальностью. Причиной задержки в выпуске «Ме. 262» до июня 1944 г. являлись проблемы с двигателями. До тех пор пока они не были доведены до приемлемого уровня надежности и не был налажен их серийный выпуск, о боевых подразделениях «Ме. 262» любого типа не могло быть и речи.

С другой стороны мы видим, что приказ Гитлера о нацеливании новейших «Ме. 262» на ударную роль, причем для вполне конкретной задачи воздействия на высадку союзников, оказался проигнорирован. Любой авторитарный режим держится не столько на тотальном контроле, сколько на психологическом воздействии возможных репрессивных мер. Вся полнота власти, сосредоточенная в руках Гитлера, не означала его способности поднять все брошенные ему перчатки неповиновения. Он рассчитывал поднять только те, появление которых он предполагал заранее. Откровенного массового саботажа его вполне разумных предначертаний в отношении «Me.262» Гитлер просто не ожидал. В результате того, что асы-истребители тащили одеяло «Me.262» на себя, этот революционный по своим возможностям самолет не сыграл заметной роли ни в воздушной войне, ни в сражениях на земле.

«Me.262» по определению не мог выпускаться большой серией, и использование его было целесообразно в тех областях, где эффект достигается за счет высоких летных качеств небольшого числа самолетов. Даже выставив против бомбардировщиков союзников до 30–50 «Ме. 262» единовременно весной 1945 г., немецкая ПВО не добивалась значимого результата. Даже такое сравнительно значительное количество реактивных машин могли наносить лишь булавочные уколы армадам в 1000–1200 дневных бомбардировщиков союзников, эскортируемых не менее многочисленными истребителями. Воздушная война и на Востоке, и на Западе требовала массовости, а не горстки суперпрофессионалов на суперсамолетах. Поэтому предпочтительной областью применения реактивного самолета представляется разведка, спецоперации в роли ударного самолета (мосты, аэродромы) и уничтожение разведчиков противника в воздухе.

Рассуждения Гитлера относительно возможностей воздействия на высадку союзников были достаточно логичными (несмотря на явную деградацию личности фюрера). В первые дни операции «Оверлорд» уязвимой частью плацдарма были наплавные пирсы «Малбери», а также вся система снабжения участков высадки. Определенный эффект также могли дать удары по войскам на плацдарме, который в американском секторе имел небольшую глубину. К этому моменту немецкие реактивные машины не успели. Однако в последующие недели шансы на эффективное использование новой техники у немцев оставались. Расширение плацдарма в Нормандии задерживалось. В последующем в ходе операции «Кобра» – прорыва союзников с плацдармов – реактивные «мессершмитты» могли воздействовать на систему снабжения передовых частей союзников. К счастью, стечение обстоятельств, технические проблемы, а также амбиции ряда персон в высших эшелонах Третьего рейха помешали этому. Остался лишь миф о глупых запретах производства «Ме. 262» как истребителя.