Лариса Кучерова - КГБ в Афганистане

– Точно живы? – насторожился Пересятник.

Афганец лениво отломил кусок засахарившейся халвы, медленно отправил его в рот и, зажмурив глаза от удовольствия, неторопливо стал пережевывать лакомство. С трудом подавив в себе назойливое желание встряхнуть погружающегося в нирвану «штыка» [17], Пересятник терпеливо ждал ответ.

– Вроде бы точно, – запив халву чаем, наконец произнес тот.

Пересятник поспешил на базу и незамедлительно связался со своим руководством. Ответ был неожиданным:

– Проведение операции… запрещаем!

«Каскадеры» тут же отправили еще один запрос на проведение операции – опять отказ. Они еще один… Так продолжалось несколько раз. Наконец поступило очень скользкое разрешение, которое в случае нежелательного развития событий можно было расценить и как запрет.

Не теряя ни секунды, разведчики на двух бэтээрах понеслись к месту предполагаемого падения «вертушки».

– Мы успели вовремя. «Духи» подобрались почти вплотную к летчикам, у которых боеприпасы были практически на исходе. Ребятам еще здорово повезло. Пока мы согласовывали операцию, пока добирались, все могло закончиться очень трагично. Да, видно, не судьба!

Зимой 1982 года погода резко испортилась, что было вполне обычным явлением для этих мест. Затянутое низкими грязно-серыми тучами небо с навязчивым постоянством разряжалось то дождем со снегом, то дробным обильным градом. Сильный, промозглый ветер пробирал до костей. Было сыро, холодно, мерзко. В такую погоду авиация-кормилица не летала. Майора Джусоева по служебным делам вызвали в Кандагар, и Пересятник остался за старшего. Продукты закончились. Деньги на исходе. Чем кормить личный состав – неизвестно. Ситуация, прямо сказать, не позавидуешь.

В это время к разведчикам по какому-то вопросу приехал местный губернатор. Во время разговора он то и дело бросал внимательные взгляды на хмурого офицера и под конец спросил:

– Случилось что?

Губернатор был из тех «идейных» афганских руководителей, кто искренне верил в правильность выбранного страной пути, ориентированного на светлое социалистическое будущее и созидательную роль НДПА. Он с глубокой благодарностью воспринимал помощь Советского Союза своей родине и, как следствие, с большим уважением относился к разведчикам, справедливо оценивая их вклад в установлении определенной стабильности во вверенной ему провинции. Поэтому Пересятник без лукавства поделился с ним навалившимися проблемами.

– Ну, это поправимо! – сказал губернатор.

В тот же день разведчикам привезли целое море продуктов: лаваши, мясо, овощи, фрукты и несколько коробок советской свиной тушенки, присланной каким-то «умником» братскому мусульманскому народу с гуманитарной помощью. Подобного изобилия разведчики здесь не видывали никогда. Солдаты ели «от пуза». Как-то во время очередного обильного обеда Пересятник случайно услышал оброненную солдатом фразу:

– Мужики, а может, ну эти вертолеты с их пайкой на хрен! Без них мы едим намного лучше!..

Джусоев все еще находился в Кандагаре, в работе наметилось редкое затишье. Пересятник, чтобы занять маявшийся от безделья личный состав, решил вывезти бойцов на импровизированное стрельбище, оборудованное разведчиками в пустынных окрестностях Калата.

На место прибыли на двух бэтээрах. Спешились. Солдаты, весело подтрунивая друг над другом, стали оборудовать мишени. Пересятник стоял чуть поодаль, внимательно наблюдая за всем происходящим. Внезапно его словно током пронзило ледяное жало бессознательной тревоги. Офицер осмотрелся. Вокруг безучастно простиралось серо-желтое плоскогорье. Все было как всегда. Однако охватившая его тревога нарастала с каждой секундой. Подсознание настойчиво подавало сигнал: «Берегись!!! Опасность!!!»

– По машинам! Домой! – скомандовал он.

Солдаты, бубня под нос что-то нелестное, полезли на броню. Недовольно урча моторами, приземистые БТР-60ПБ с направленными в зенит антеннами аккуратно развернулись и покатили на базу, поднимая клубы желтоватой пыли.

Приехав в Калат, Пересятник незамедлительно связался с афганским полком и попросил их проверить «стрельбище».

– Да там все минами нашпиговано, словно баранья лопатка чесноком, – спустя несколько часов сообщили афганцы…

– Война войной, а молодость брала свое. Ничто человеческое было нам не чуждо. Мы так же, как в далекой, казавшейся отсюда нереальной мирной жизни, любили подшучивать друг над другом. Иногда это выглядело довольно жестоко, но всегда было не со зла…

… Немного предыстории. В то время, время руководящей, созидательной и направляющей роли коммунистической партии, в каждом советском коллективе должна была действовать партийная организация, за работу которой отвечал так называемый секретарь. Секретари были либо «освобожденные», т. е. специально назначенные люди, денно и нощно радеющие за укрепление партийной дисциплины вверенного им коллектива, либо, ввиду малочисленности членов партийной ячейки, «не освобожденные», которые занимались партийным окучиванием сослуживцев в нагрузку к своим непосредственным служебным обязанностям. Работу организаций периодически проверяли, и если обнаруживали, что дело пущено на самотек, то за проявленную халатность секретарей сурово наказывали. Наличие партийных взысканий для дальнейшей карьеры было своего рода «черной меткой». Поэтому перед приездом проверяющих, которые в основной своей массе строили работу исключительно на проверке отчетов, протоколов собраний и прочей документации, секретари прилагали массу усилий, чтобы привести бумаги в надлежащий вид.

Владимир Тонкое и Борис Владимиров (комический дуэт Вероника Маврикиевна и Авдотья Никитична) в гостях у «Каскада»

Так как народа в калатской группе было немного, а вступившего в ряды партии и того меньше, то и секретарь у них был из «не освобожденных» – обыкновенный офицер, взваливший на свои плечи это почетное бремя в виде общественной нагрузки. Правда, бремя это его особо и не тяготило, так как за отсутствием времени он относился к нему, мягко говоря, без фанатизма. А если быть точнее, совсем не занимался этой работой. Да и когда было проводить собрания, если выспаться толком было некогда?..

Офицеры отряда «Каскад» и Лев Лещенко после концерта