Лариса Кучерова - КГБ в Афганистане

Самое сложное было – обеспечить безопасность главы государства во время выступления Кармаля на стадионе. Тем более что контрразведчики располагали информацией о готовящихся против него душманских акциях. Однако своевременное получение этих сведений позволило им вовремя принять эффективные контрмеры. Грамотно организованный мощный дезинформационный поток сбил мятежников с толку. Они так и не смогли сориентироваться относительно места нахождения Бабрака. Тем временем, пока душманы метались в окрестностях Кундуза, он спокойно провел все запланированные встречи и благополучно улетел.

Когда душманам стало очевидно, что их обманули, они весь свой гнев обрушили на советский взвод, входивший в состав дополнительного боевого охранения неподалеку от Кундуза. Атака была очень сильная, яростная, хорошо вооруженная. С большим трудом ребят удалось отбить. Потерь тогда не было, но без раненых не обошлось.

Но война есть война. Сегодня шурави оставили душманов с носом, завтра сами попали впросак. Здесь духи упустили важную птицу, на которую охотились, там, благодаря отчаянной смелости, граничившей с наглостью, сами выскользнули из плотного кольца шурави. Бег по кругу. Без начала и конца.

Дело было в Ханабаде, городе, окрестности которого контролировались бандой доктора Шамса, отличавшегося крайней непримиримостью и дерзостью. Периодически он совершал набеги на Ханабад, гонял местную власть, напоминал местным жителям, кто реальный хозяин в городе. Затем правительственные силы, благодаря поддержке войск ограниченного советского контингента, восстанавливали на какое-то время свои позиции, пока доктор снова не расставлял все точки над «i».

Так случилось и в тот раз. Шамс в очередной раз захватил город, в центре которого, в здании местной администрации, забаррикадировались секретарь местного комитета НДПА, представитель губернатора и руководитель ХАДа, и 201-я дивизия во главе с командиром генерал-майором Шаповаловым отправилась в Ханабад наводить порядок. Вместе со всеми на боевую операцию отправился и подполковник Князев.

Три дня город невозможно было взять, душманы оказывали яростное сопротивление. Когда же советские мотострелки совместно с частями и подразделениями афганской народной армии взяли его в плотное кольцо, боевики растворились среди местного населения и, словно струящиеся змейки, выскользнули из города, в который начала входить советская колонна. Князев ехал на облупленной броне родного бэтээра, когда его внимание привлек ехавший навстречу на стареньком, видавшем виды тракторе дехканин. Обычный дехканин, ничем не отличающийся от сотни других. Он приветливо помахал контрразведчику рукой и, широко улыбаясь, отправился дальше, продолжая счастливо приветствовать советских друзей, изгнавших из города распоясавшихся бандитов… Как потом выяснилось, это был доктор Шамс собственной персоной.

По окончании службы в Афганистане Князева вызвали в Москву. На дорогу определили три дня. А тут перевалы закрыл туман, и авиация летать перестала. Время прибытия в столицу четко обозначено – приказ! Полученная метеосводка развеяла последние надежды на возможность улететь вовремя – в ближайшие дни улучшения погоды не предвиделось. Тогда Князев сел на БТР, взял с собой опытного водителя, надежного пулеметчика и отправился в путь. Выскочили через Пулихумри на трассу Хайратон-Кабул и понеслись по ней до самой границы, что было категорически запрещено делать. Если одинокий БТР подбивали – это означало либо смерть, либо плен. Третьего было не дано. Много позже досужие журналисты замучили Станислава Никифоровича расхожим до банальности вопросом о том, какие мысли крутились в его голове во время этого памятного пробега, в надежде услышать сакраментальные умозаключения о пробежавшей перед глазами жизни, о ее смысле и переоценке ценностей. Только ничего этого не было. Ни мыслей, ни чувств, ни воспоминаний. Голова болела об одном – как бы уцелеть. Ведь по дороге могло случиться все что угодно: можно было наскочить на мину, попасть в засаду, подвергнуться обстрелу, хорошо, если еще из стрелкового оружия, а если бы долбанули из гранатомета, тогда все – верная смерть. Погибать не хотелось. Тем более так глупо и бездарно. В районе Баглана их обстреляли, но как-то все обошлось. И к вечеру они благополучно прибыли на место. Затем Князев прошел по знаменитому термезскому мосту, по которому спустя три года последним выйдет из Афгана генерал Громов. Прошел и даже не задумался о том, что там, за спиной, навсегда растворилась в прошлом его афганская война. В тот момент ему было не до сантиментов. Поседевший, возмужавший, переоценивший многие жизненные ценности, подполковник Князев шел навстречу мирной жизни, наполненной новыми победами и трагедиями, расставаниями, и встречами, падениями и взлетами. И спустя годы, пройдя через многие жизненные катаклизмы и поднявшись на вершины государственной власти, он сумел прежде всего остаться для всех Офицером и Человеком.

– Несмотря на то что в афганском обществе процветал практически ранний феодализм и налицо были родоплеменные отношения, впечатления от афганского народа у меня остались очень хорошие. Сами по себе они чисты душой. Но мы, разорвав их духовные связи, не совсем отчетливо представляли себе цели и смысл той войны. Мы пытались материализовать идеальную модель устройства общества на почве абсолютно непригодной для этой модели. Как ребенка, одев во взрослую одежду, нельзя сделать взрослым, так и государство должно пройти все этапы своего развития. Попав в Афганистан в 1984 году, в самое пекло афганских событий, увидев воочию все то, о чем раньше знал исключительно понаслышке, я твердо уверился в том, что любой конфликт нужно решать исключительно мирным путем. И никак иначе.

P.S.

Главное, как мне кажется, уметь извлекать уроки из своих ошибок, хотя, судя по тому, как развивается ситуация на этой многострадальной земле сегодня, наши просчеты мало научили тех, кто до сих пор пытается наступить в Афганистане на старые, оставленные шурави грабли.

С июля 1980 года в Афганистане действовали четыре отряда специального назначения КГБ СССР «Каскад», аккумулировавшие в себе боевой опыт ведения так называемых малых войн. Это были мобильные, достаточно независимые от Центра группы, представлявшие серьезную силу в борьбе с душманами.

Старший лейтенант Николай Сорока прилетел в Афганистан 16 января 1981 года в составе отряда специального назначения КГБ СССР «Каскад-2». Отряд делился на несколько команд, которые дислоцировались в восьми крупнейших территориально-административных центрах Афганистана. В отдельные периоды до семидесяти процентов территорий, находившихся в зоне ответственности конкретных команд «Каскада», были под контролем противника. Каждая из команд имела свою зону ответственности, включающую несколько провинций.