Лариса Кучерова - КГБ в Афганистане

Помимо «бензиновки», неспадающий спрос на «наркомовские фронтовые» удовлетворяли и местные дельцы, наладившие производство «кишмишовки» – мутновато-белого самогона из изюма. Стеклотара была не меньшей проблемой, поэтому готовый продукт фасовали по пол-литра в полиэтиленовые мешки и плотно завязывали ниткой. Получался клинышек, по виду напоминавший творожный сыр. Случалось, что солдаты-шурави в поисках горячительного нарушали устоявшиеся правила товарообменных отношений и опускались до банального мародерства.

– Выл случай, когда бойцы из 101-го мсп повадились по ночам ездить на БТР в Герат и грабить местные лавки. Но их быстро вычислили военные контрразведчики и задержали.

Весной 1981 года пришел приказ Председателя КГБ Юрия Андропова, запрещавший «каскадерам» во время проведения боевых операций находиться в первой наступательной цепи. Прошедшие курс специальной подготовки офицеры, имевшие в своем арсенале минимум по два высших образования, владеющие несколькими иностранными языками, не могли использоваться как простые бойцы. Слишком дорогое удовольствие для страны. Но реальность часто диктовала свои условия. Афганское правительственное войско было, мягко говоря, слабо организовано и воевать могло только за сильными и надежными плечами шурави. При первых же выстрелах они тушевались, залегали, и никакие уговоры не могли их поднять и повести вперед. Поэтому нередко «каскадерам» приходилось нарушать полученное распоряжение руководства.

– Я приехал в Афганистан, обремененный старыми советскими стереотипами, что на войне есть свои и есть враги. Если человек с нами, значит, он против душманов. В Афгане все оказалось намного сложнее и запутаннее. Там родоплеменные отношения определяли жизнь человека. Их приоритет был неоспорим. Каждый человек в своих поступках руководствовался интересами прежде всего своего рода, а уж потом, где-то в самую последнюю очередь, вникал в политические и идеологические нюансы. Потому что человек без рода – никто, ноль. Он пропадет, сгинет в этом сложно устроенном мире без следа. Род помогает своим выходцам состояться в жизни, занять определенное место в государственной структуре, субсидирует их деньгами, но делается это исключительно для того, чтобы вылетевшие из родного гнезда птенцы могли служить на благо интересов своего рода, своего племени. Нарушить волю старейшин – значит навлечь на себя их гнев и кару. А если от кого отвернутся сородичи или кого проклянут, то за его жизнь не стоит давать и ломаного гроша.

Поэтому, когда мы брали в разработку человека, в первую очередь выясняли его родоплеменные связи, его ближайшее окружение, его родственников: где родился, где учился, на ком женился. Подобные сведения мы имели практически обо всех: о губернаторе и его окружении, о секретаре НДПА, о руководителях ХАДа, царандоя – обо всех, с кем приходилось работать. Делалось это для того, чтобы иметь полное представление о человеке и возможность прогнозировать его поступки. От этого зависела наша жизнь.

Наша опергруппа наладила активную работу с местным населением, среди которого у нас были постоянные информаторы и наводчики. Однако иногда афганцы пытались нашими руками решить свои проблемы…

На связи с Сорокой находился один «источник». Звали его Хадис. Простой дехканин. Жил он в Герате. Но родом был из пригорода, поэтому прекрасно ориентировался и в самом городе, и в его окрестностях, и в сложных хитросплетениях межплеменных отношений. От него поступало много ценной и полезной информации об окрестных племенах и о старейшинах этих племен: кого поддерживают, как относятся к новой власти, о вооруженных отрядах племен, их численности и вооружении.

Как-то вечером, во время очередной встречи, он сообщил, что в одном кишлаке находится банда, доставлявшая в последнее время слишком много проблем. Во время разговора Хадис особо подчеркнул, что старейшины этого кишлака активно сотрудничают с антиправительственными силами и оказывают им всяческое содействие.

Той же ночью подняли подразделение мотострелков. К участию в операции привлекли и подразделения афганской народной армии. Сделав отвлекающий маневр, отправились по указанному маршруту. Хадиса взяли с собой. До места добрались без происшествий, в предрассветной мгле окружили кишлак. Начался штурм. Во время штурма Хадис сидел в БТРе. Банды никакой там не нашли. После того как стрельба стихла, к бэтээру стали подводить всех мужчин. Тех, кого он заклеймил, отправляли в ХАД для более тщательной проверки.

– А вот это главный зачинщик смуты, – сказал он, указывая на молодого учителя, стоявшего в толпе задержанных. Молодой симпатичный парень лет двадцати с выразительными умными глазами на тонком смуглом лице, ничем особо не выделявшийся из толпы. Стали его допрашивать. Учитель явно не понимал, чего от него хотят добиться, и отрицал все выдвинутые обвинения. Обвинения же строились исключительно на показаниях Хадиса.

Переводчики – ребята из разведроты, постоянно ходившие на боевые, не раз терявшие своих друзей и воочию видевшие чудовищные результаты душманского зверства, – к афганцам, заподозренным в связях с душманами, испытывали далеко не дружеские чувства. Поэтому во время допроса они особо не церемонились. Правда, определенных границ никто не переходил. Учитель, несмотря на довольно жесткие формы ведения допросов, все равно ни в чем не признавался.

– Потом, много позже, когда мы начали более плотно работать с теми, на кого показал Хадис, выяснилось, что таким образом он элементарно сводил счеты со своими недругами. Обладая более полной информацией, я понял, что обвиненный учитель действительно был не виноват, а Хадис откровенно привирал. Когда он говорил в общем, все складывалось красиво. Мол, «там бандгруппа, они сотрудничают, у них оружие…» А когда начинали прощупывать детали – к какой партии относятся, как поддерживают связь, каналы поставки оружия, кто из представителей власти у них на связи, где тайники с оружием, какие акции проводили, – у Хадиса все начинало сыпаться. Поэтому в дальнейшем пришлось с ним полюбовно расстаться. История школьного учителя закончилась благополучно. Мы передали парня в ХАД, и после проверки его отпустили. Однако далеко не всегда подобные истории имели столь благополучное завершение. Он мог запросто сгнить в тюрьме. В афганских острогах царило полнейшее бесправие. Условия содержания были чудовищные. Никакие санитарные нормы не соблюдались. Средневековье. Жестокость – норма жизни. Человеческая жизнь не ценится ни в грош.

Работа с местными племенами считалась одним из наиболее важных направлений деятельности. Поэтому новоприбывшие «каскадеры» активно продолжали начатую офицерами отряда «Каскад-1» работу. Ширага достался им по наследству от предшественников. Он был вождем мощного, находившегося недалеко от Герата племени, одного из крупнейших в округе. И в самом Герате, и в ближайшем с ним окружении у Шираги были свои люди. Кто-то занимался торговлей, кто-то ремесленничал. Причем Ширага имел достаточно прочные позиции как на «кандагарском» рынке, так и на правительственной территории.