Алексей Исаев - 22 июня — 9 мая. Великая Отечественная война

Под градом флотских «чемоданов» сентябрьский штурм города на Неве был остановлен, не дойдя всего 7 километров до Ленинграда. До Зимнего дворца немцам оставалось 16 километров.

КЮХЛЕР Георг Карл Фридрих Вильгельм, фон (Georg Karl Friedrich Wilhelm von Küchler; 1881-1968) – немецкий военачальник, генерал-фельдмаршал (1942). Окончив военную академию еще до Первой мировой войны, служил в артиллерийских частях и в штабах. Участвовал в Польской и Французской кампаниях Вермахта. Под Ленинградом фон Кюхлер командовал 18-й армией, а с 17 января 1942 года и всей группой армий «Север». После того как в январе 1944 года Красная Армия нанесла тяжёлое поражение немецким войскам под Ленинградом он был смещен Гитлером с поста командующего и больше не занимал постов в Вермахте. В 47-м году фон Кюхлер предстал перед американским Военным трибуналом в Нюрнберге и был признан виновным в совершении военных преступлений и преступлений против мирного населения. Из двадцати пяти лет тюремного заключения отсидел только семь.

Памятник Петру I – легендарный «Медный всадник» в защитном устройстве на площади Декабристов

В первый месяц блокады на улицах города было установлено полторы тысячи громкоговорителей. Радиосеть доносила до населения информацию о налетах и воздушной тревоге. Жительница города В.М. Лаздина вспоминала: «Очень помогало нам городское радио. Оно всегда было включено и дома, и на работе. Кроме оповещений о воздушных тревогах и обстрелах передавали новости. Что происходит в мире, стране и городе. Читали письма с фронта, концерты по заявкам. Помню голосок молоденькой Галины Вишневской. На время воздушной тревоги или обстрела передачи прерывались и включался метроном, чтобы все знали, что радио работает». Быстрый ритм метронома означал воздушную тревогу, медленный – отбой. Ритмичные звуки метронома, под которые протекала жизнь ленинградцев, стали одним из символов блокады.

Эффективность немецких бомбардировок Ленинграда оказалась невысокой. Плотность советской зенитной артиллерии в городе в восемь раз превышала лондонскую или берлинскую. Здесь на площади в 100 квадратных километров размещались 1000 зенитных орудий. Немецкий ас-пикировщик Ганс-Ульрих Рудель отмечал: «Зона массированного зенитного огня начинается, как только пересекаешь побережье. Огонь зенитной артиллерии убийственный <���…> Дым от разрывов снарядов образует целые облака». Гораздо более серьезную опасность для города, чем авиация, представляли снаряды сверхмощных немецких орудий. На стенах ленинградских домов появились надписи: «Граждане, при артобстреле эта сторона улицы наиболее опасна». Немцы не обстреливали высотные здания и шпили Северной столицы, поскольку те служили им хорошими ориентирами для артиллерии. Вся мощь немецкого «бога войны» обрушивалась на мосты, жилые районы и предприятия города. В небе над Ленинградом постоянно висели вражеские самолеты, корректирующие огонь орудий. Ленинградец В.Г. Громов вспоминал: «Те, кто впервые приезжал в военный Ленинград, при звуке сирены начинали суетиться. Оно и неудивительно. Ведь почти везде были видны результаты бомбежки – изуродованные дома и улицы. Периодически звучала тревожная сирена и слова из громкоговорителя: «Район подвергается артиллерийскому обстрелу. Населению укрыться в бомбоубежище. Движение по улицам города прекратить». Конечно, тем, кто впервые попадал в такую обстановку, было страшно. И мы видели, как они в панике ищут надпись «Бомбоубежище». Указывающие стрелки находились повсюду. А возле самого бомбоубежища стояли дежурные с противогазами в руках. Они обычно открывали дверь, помогали зайти и мимоходом инструктировали. Однако на приезжих, которые бегали в поисках бомбоубежища, мы смотрели, как на инопланетян: чего мечутся? А они, соответственно, на нас с удивлением смотрели: чего не идем никуда укрываться? Это очень отличало людей, прибывших с Большой земли в Ленинград. Но и они после трех-четырех обстрелов привыкали. Привыкание овладевало всем: привыкли и к голоду, и к холоду, и к социально-бытовым неустройствам». Ценные монументы приходилось укрывать мешками с песком и фанерными щитами, но в пригородах многие исторические памятники оказались разбитыми и утраченными навсегда. Были разграблены и разрушены шедевры мировой архитектуры – Большой Екатерининский дворец в Царском Селе и Большой дворец в Петергофе. Бесследно исчезла Янтарная комната. Вывезенный немцами знаменитый своей уникальностью подарок короля Фридриха Вильгельма I русскому царю Петру I до сих пор остается не найденным.

В сентябре в беседе с германским послом в Париже Гитлер заявил: «Ядовитое гнездо Петербург, из которого так и бьет ключом яд в Балтийское море, должен исчезнуть с лица земли. Город уже блокирован; теперь остается только обстреливать его артиллерией и бомбить, пока водопровод, центры энергии и все, что необходимо для жизнедеятельности населения, не будут уничтожены». 8 сентября объектом немецкой бомбардировки стали Бадаевские склады – деревянные хранилища продовольствия в Ленинграде. Зарево пожара было видно даже с окраин города. Из уст в уста ленинградцы передавали страшную новость о сгоревших запасах сахара и муки. Однако ситуация была гораздо хуже, чем жители города могли себе представить: сгоревших продуктов в лучшем случае хватило бы на неделю, а Ленинграду требовалась минимум тысяча тонн продовольствия в день. Самолетами в город доставлялось не более 100-200 тонн грузов, что составляло не более 10-20 % от необходимого объема. От Большой земли Ленинград отделяло не более 50 километров водной глади Ладожского озера, однако наладить по нему снабжение города было не так просто.

Немецкий бомбардировщик He-111, сбитый тараном Алексеем Севастьяновым. 4 ноября 1941 г. младший лейтенант Севастьянов на самолете И-153 патрулировал на подступах к Ленинграду. Около 22.00 начался налет вражеской авиации на город. Несмотря на огонь зенитной артиллерии, одному бомбардировщику He-111 удалось прорваться к Ленинграду. В двух неудачных атаках на бомбардировщик Севастьянов израсходовал весь боезапас. Чтобы не упустить врага, летчик подвел свой самолет сзади к «Хейнкелю» и отрубил ему винтом хвостовое оперение. Затем Севастьянов покинул поврежденный истребитель и приземлился на парашюте. Бомбардировщик упал в районе Таврического сада (его хвостовое оперение долгое время хранилось в Музее истории Ленинграда). Выбросившиеся на парашютах члены экипажа были взяты в плен. Упавший истребитель Севастьянова был найден в Басковом переулке и восстановлен специалистами 1-й рембазы