Георгий Агабеков - Секретный террор Сталина. Исповедь резидента

– А кто сейчас работает в Ангоре? – спросил я.

– Это некто Герт. Он еще до тебя работал в Персии представителем военной разведки, но был снят с работы за какую-то склоку и затем перешел на работу к нам. Вот здесь у меня список секретных агентов в Турции, – продолжал Триандофилов. – Источник № К/10 работает в японской миссии в Константинополе. Через него мы получаем все шифрованные телеграммы, поступающие в миссию. № К/16 является одним из деятелей украинцев-самостийников и передает нам всю переписку своей организации. № К/20 приносит нам копии докладов австрийского посла в Турции. Доклады очень ценны, ибо посол великолепно разбирается в обстановке и прекрасно знает Восток. Через № К/23 мы имеем всю переписку армянского патриарха в Турции Нарояна. По этим материалам мы знаем о положении армянских общин, о политической организации того или другого епископа и, наконец, о положении партии дашнаков. № К/32 освещает кавказскую эмиграцию, которая наиболее опасна по своей организованности и по своей близости к нашей границе. № К/49 передает нам доклады французского военного атташе, из которых мы знакомимся с положением в Сирии и на Балканах.

Кроме этой агентуры, которая управляется Минским, мы приступили к организации нелегальной резидентуры, которая должна организовать свою агентуру на всем Ближнем Востоке. Мы уже успели отправить в Константинополь Рида, который, благодаря американскому паспорту, сумел втереться в американские круги и даже в их посольство. Недавно туда же поехал нелегальным резидентом Яков Блюмкин под кличкой Живой. Он проживает с персидским паспортом под видом купца. Трилиссер возлагает на него большие надежды, но я, признаться, иного мнения. Он большой барин и едва ли будет работать по-нашему, – рассказывал Триандофилов.

– Теперь несколько слов о наших слабых местах. Таковыми являются Индия и Ирак. До сих пор мы не смогли послать в эти страны наших резидентов. В Индию из Берлина доктор Гольдштейн послал двух агентов индусов, завербованных в Берлине источником № А/18. А в Ирак мы послали в прошлом году нашего агента Султанова, но до сих пор ни о ком из них не имеем сведений. Даже не знаем, живы ли они или нет. Вот что значит отсутствие связи. Кустарничество, а не работа. Теперь, как приеду в Тегеран, может быть, налажу работу на эти две страны. Только не забудь поскорей прислать Кеворкяна и епископа. Вот и все, – вздохнув, сказал Триандофилов.

– Как все, а остальные страны? – спросил я.

– Видишь ли, сейчас уже поздно, а у меня еще масса дел перед отъездом. Арабскими странами руководит Аксельрод, а антибольшевистскими партиями Кеворкян. Будет лучше, если они сами доложат тебе о состоянии работы. А я сейчас пойду, – ответил он и начал собираться.

– Ну, прощай, может быть, мне не удастся больше прийти сюда. Занимай мой стол и не забывай друзей, – и Триандофилов ушел. Я сел за стол. Теперь я начальник восточного сектора ИНО ОГПУ. До сих пор я руководил разведкой какой-нибудь одной страны. Теперь же нужно руководить работой ОГПУ от Гималаев до долины Нила.

После отпуска, проведенного в Туркестане, я вернулся в Москву. К этому времени начали поступать на меня доносы от моего заместителя в Персии. В начале августа пришла телеграмма из Тегерана, с сообщением, что агент № 3 (Орбельян), которому велено выехать в Москву, не может выехать, так как растратил около двух тысяч долларов.

Начали выяснять подробности его биографии по анкетам и другим материалам, которые имелись в достаточном количестве, так как этот агент работал для нас в течение пяти лет. Оказалось, что до этого он работал в английском банке в Персии, где также совершил растрату, подделал чек для покрытия растраты и был выгнан англичанами со службы.

Трилиссер предложил мне немедленно отправиться в Тегеран для расследования и улажения дела, так как существовала опасность, что Орбельян, оставшись в Персии, может выдать всю известную ему агентуру.

Получив персидскую визу и купив железнодорожный билет, я собирался ехать, когда пришла новая телеграмма от полпреда Давтьяна с просьбой задержать меня в Москве. Давтьян приехал через неделю и сообщил, что в Тегеране поднялась против меня склока, руководимая секретарем ячейки Цейтлиным и поддерживаемая моим помощником.

Опасения относительно Орбельяна не оправдались. После настойчивых требований он приехал наконец в Москву и, уволенный за растрату из иностранного отдела, поступил на работу к нам в восточный отдел.

После четырехлетнего пребывания за границей я вновь на работе в центральном аппарате иностранного отдела ОГПУ. Восточный сектор представляет соединение двух отделов: восточного – руководящего работой на всем Ближнем и Среднем Востоке, и англо-американского, руководящего работой в Англии и Америке. Соединение было произведено потому, что в работе на Востоке всегда приходилось сталкиваться с англичанами, а потому необходимо было находиться в курсе дел английской метрополии. Америка же была дана английскому сектору, как страна, родственная Англии, в которой еще не была развернута настоящая работа.

До меня восточным сектором, как уже знает читатель, руководил Триандофилов, с которым я работал в 1921 году, а англо-американским ведал некто Мельцер. Триандофилов, по национальности грек, член партии с 1917 года, идейный коммунист, пользовался колоссальным авторитетом в партийной среде, но больше вел партийную, чем чекистскую работу. Человек умный и сообразительный, он хотя не имел практического опыта в разведывательной работе, однако справлялся с ней довольно успешно, придумывая всевозможные хитроумные комбинации. Так, например, им была выдвинута идея использования для работы армянского духовенства. Идея организации работы в арабских странах для поднятия восстаний в тылу у англичан также принадлежала ему и т. д.

Мельцер, бывший до 1925 года резидентом ОГПУ в Персии и работавший там под фамилией Борисовского, затем был под той же фамилией переведен в Берлин. Несмотря на то что он кончил Академию Генерального штаба, он был глуп и несообразителен до невероятности, но глупость свою оправдывал якобы нервной болезнью, развившейся на почве работы в ОГПУ. По натуре же был шкурник и карьерист, каких трудно сыскать. Человек абсолютно безыдейный, он всегда стоял на стороне сильных, как на службе, так и в партии. Прочтя утром передовицу газеты «Правда» и зарядившись на целый день высказанными там очередными мыслями, он разносил их по коридорам, выдавая за свои. На службе, выслушивая соображения подчиненных по тому или иному вопросу, он немедленно докладывал их по начальству, также выдавая за свои. Материально он был вполне устроен, так как за время пребывания в Персии и Германии сумел на долгие годы обеспечить себя всем необходимым.