Дэвид Хоффман - Шпион на миллиард долларов. История самой дерзкой операции американских спецслужб в Советском Союзе

Работая в ЦРУ, Тернер имел привычку забирать домой на выходные проекты докладов национальной разведки и делать в них пометки красным карандашом. Эти доклады — результат обработки разведданных самого высокого уровня, который ЦРУ представляет ключевым руководителям правительства. Они отражают результаты как разведывательной деятельности, так и анализа, и, как правило, десятки сотрудников работают над ними и отшлифовывают их до того, как их распространить. Чтобы директор уносил их домой и лично редактировал — это было неслыханно. Кроме того, Тернер демонстрировал независимый взгляд на происходящее в мире и склонность к анализу. Он подвергал серьезным сомнениям мрачные оценки военных относительно разрастания советской военной угрозы. Это чрезвычайно раздражало Пентагон, но Тернер утверждал, что в ряде отношений американские силы имеют заметное превосходство, которое следует учитывать. Он хотел видеть хорошо сведенный баланс, а не просто каталог свежих советских угроз {62} 62 Требование Тернера применять этот аналитический подход к оценке военной мощи было весьма необычным и спровоцировало крупный спор вокруг доклада национальной разведки 1980 года. См.: HAINES G. K., LEGGETT R. E. Watching the Bear: Essays on CIA’s Analysis of the Soviet Union. Washington, D.C.: Center for the Study of Intelligence, 2003. P 169. .

Однако Тернер был совершенно не готов к столкновению с опасным миром разведки. Шпионаж подразумевал необходимость убеждать людей предать свою страну и выкрадывать ее секреты. В отличие от большинства других ведомств при правительстве США, предназначение ЦРУ состояло в том, чтобы нарушать законы других стран. Люди, занимавшиеся этим на секретной службе, верили, что служат благородной цели. Тернер никогда не понимал их, а они воспринимали его как фигуру далекую и чуждую. Роберт Гейтс, некоторое время работавший референтом Тернера, вспоминал, что “культурный и философский разрыв между Тернером и секретной службой был попросту слишком велик и потому непреодолим” {63} 63 GATES, From the Shadows, p. 138. . Тернер говорил, что хочет, чтобы в ЦРУ были более высокие этические нормы и эффективная структура, как в корпорации. Но работников разведки отталкивали его проповеди и морализаторство. Их работа часто бывала грязной и жестокой. А еще они негодовали, что Роберт “Расти” Уильямс, один из ближайших помощников Тернера, совал свой нос в их личные дела, расспрашивал об интрижках и разводах, которые были обычным делом в жизни оперативников, полной стрессовых ситуаций {64} 64 Через месяц после прихода на новую должность Тернер попросил Уильямса провести “тщательный разбор” работы подразделения, занимавшегося шпионажем. Тернер вспоминает, что Уильямс доложил, что работа ведется основательно и в соответствии с этическими нормами, о чем он сообщил Картеру. См.: TURNER, Secrecy and Democracy, p. 197. Однако к Уильямсу в подразделении отнеслись настороженно из-за его вопросов личного характера, рассказывали автору сотрудники ЦРУ. Уильямс работал с Тернером в Военно-морском колледже. . Кроме того, в 1977 году Тернер сократил сотни должностей в секретной службе. Сокращения давно назрели — после войны во Вьетнаме штаты управления были раздуты, однако Тернер провел их бесцеремонно и грубо. Многие ветераны были обижены до глубины души {65} 65 Тернер говорил: “Слишком много старожилов держатся за свои места”. В 1976 году директорат провел собственное исследование, предложив сократить 1350 должностей в течение пяти лет, но Буш ничего не предпринял. Тернер сократил 820 должностей за два года; 17 человек было уволено, 147 заставили досрочно уйти на пенсию, остальные ставки были сокращены, когда служащие переходили на другую работу. Решение было принято в августе 1977 года, но уведомления о сокращениях были розданы 31 октября 1977 года — этот день стал известен как “резня на Хэллоуин”. Сокращаемым сотрудникам разослали резкое письмо, состоявшее из двух абзацев, что, как потом признал Тернер, было “чересчур”. См.: TURNER, Secrecy and Democracy , pp. 195–205. . “Его никогда в полной мере не убеждали доклады агентов, — вспоминал сотрудник ЦРУ, тесно работавший с Тернером. — Иногда это шло на пользу, иногда — нет. Он считал, что больше пользы от технической разведки, что она более надежна”.

Через несколько недель после встречи с Марти Питерсон в Овальном кабинете Тернер утвердился в своих подозрениях, что с московской резидентурой что-то не так.

26 августа 1977 года Дик Комбс, сотрудник политического отдела посольства США, задержался вечером на работе — он готовил отчет. Его кабинет находился на том же седьмом этаже, где и резидентура ЦРУ. Вдруг в кабинет ворвался охранник-морпех и спросил у Комбса: “Чувствуете запах дыма?” Комбс попыхивал трубкой и никаких больше запахов не слышал. Но вскоре он понял, что на восьмом этаже, прямо над ним, разгорается пожар. Он начался в нерабочее время, в экономическом отделе загорелся трансформатор. Здание посольства уже не первый год было пожароопасным. После недавнего капремонта были установлены панели из легковоспламеняющихся материалов, и охранники не смогли сами погасить огонь с помощью огнетушителей. Московские пожарные приехали не сразу, причем первые прибывшие, похоже, были плохо подготовлены, техника у них была старая, а брандспойты дырявые. Посол Малколм Тун примчался в офис с дипломатического обеда, в смокинге. Он стоял внизу, а его заместитель Джек Мэтлок бросился на девятый этаж. Мэтлок, книголюб, пытался спасти свою библиотеку от разгорающегося пожара. Потом прибыли более опытные пожарные, в том числе сотрудники КГБ, которые определенно знали, что в здании находится резидентура ЦРУ. Они надеялись завладеть конфиденциальными документами или попасть в секретные зоны. Когда возникло опасение, что огонь может охватить все этажи, посол распорядился найти шефа резидентуры Хэтэуэя и передать ему приказ покинуть здание. Сотрудник обнаружил Хэтэуэя на седьмом этаже. Тот, одетый в дождевик London Fog, с перепачканным сажей лицом, охранял резидентуру, преграждая путь “пожарным” из КГБ, которые могли вломиться в офис. Он отказался сдвинуться с места, несмотря на приказ посла {66} 66 Переписка автора с Джеком Мэтлоком, 2 декабря 2012 года; интервью автора с Диком Комбсом, 27 сентября 2013 года; переписка автора с Джеймсом Шумейкером, 23 сентября 2013 года и пост в блоге Personal Recollections of the Moscow Fire на сайте MoscowVeteran.org. Шумейкер был помощником посла по особым поручениям. Хэтэуэй получил от ЦРУ награду — звезду “За заслуги в разведке” — за свои действия по защите московской резидентуры. .

Как вообще начался пожар? В штаб-квартире ЦРУ знали, что советские власти регулярно бомбардируют их московское посольство микроволновыми сигналами. Тернер постоянно поднимал эту тему и говорил, что его беспокоит “облучение” в посольстве. Кроме того, после пожара Тернер задумался, не мог ли КГБ специально спровоцировать возгорание, если не “облучением”, то каким-то иным способом. Что там вообще происходит? Сначала потеря Огородника, теперь загадочное воспламенение и “пожарники” из КГБ.