Дэвид Хоффман - Шпион на миллиард долларов. История самой дерзкой операции американских спецслужб в Советском Союзе

Пришло время ответить на главный вопрос: подлинна ли информация Толкачева? Целью семинара было проверить материал на наличие малейших признаков дезинформации. Прошло два с половиной года после первого обращения Толкачева на московской бензоколонке, но разведка и военные по-прежнему испытывали сомнения. Если Толкачев работает под контролем КГБ, если его документы сфабрикованы, чтобы пустить Соединенные Штаты по ложному следу, будет катастрофой проглотить эту наживку. Угроза определенно была реальной; у КГБ имелся обширный опыт использования обмана, дезинформации и дезориентирования. Соединенные Штаты использовали те же методы против Советского Союза {120} 120 Например, в 1960-х и 1970-х годах Соединенные Штаты “скормили” ГРУ утечки о разработке “революционного” нервно-паралитического газа. Это была фальшивка: нервно-паралитического газа в арсенале США не было. См.: WISE D. Cassidy’s Run: The Secret Spy War over Nerve Gas. New York: Random House, 2000. . В то же время Соединенные Штаты остро нуждались в сведениях о советских военных планах и намерениях. Если у Толкачева действительно есть доступ и его материалы подлинны, отдача может быть очень щедрой: планы и исследовательские документы из самых передовых лабораторий советского военно-промышленного комплекса. Соединенные Штаты имели преимущество перед Советским Союзом в области оборонных технологий, но всегда опасались неприятных сюрпризов. Шпион мог заранее предупредить их о том, какое оружие СССР будет разрабатывать на протяжении следующих нескольких лет.

По окончании семинара главное управление направило Гилшеру и Хэтэуэю краткое резюме. В телеграмме отмечалось, что документы, заметки и рисунки Толкачева раскрывали многое о прежде закрытом мире советского военного планирования. “Все участники согласились, что результаты впечатляют и вся проверяемая информация признана логичной, — говорилось там. — Не обнаружено фактических утверждений, которые можно было бы опровергнуть. Вам будет приятно узнать, что данные “Сферы” обозначили рамку, позволяющую собрать воедино все разрозненные фрагменты информации, полученной на данный момент из других источников, и теперь может быть представлена полная картина советских достижений в этой конкретной области. По нашим оценкам, данные сэкономили нам пять лет научно-исследовательской работы” {121} 121 В телеграмме, предоставленной автору, упомянутая область исследований удалена. . Конкретная область советских “достижений”, о которой здесь говорится, не вполне ясна, но, вероятно, это была бортовая электроника и радары, в том числе системы обнаружения целей в нижней полусфере, поскольку именно в этой области работал Толкачев.

В тот момент общий бюджет министерства обороны США на научно-исследовательские, конструкторские, испытательные и инженерные работы превышал 12 миллиардов долларов в год. Бо́льшая его часть выделялась для ВВС и флота на разработку новых и модернизированных вооружений для противостояния советской угрозе. Первая крупная партия документов Толкачева сэкономила пять лет работы и имела для США ценность как минимум в несколько миллионов долларов, а скорее всего, гораздо большую. Эксперты на семинаре проявили немалый энтузиазм и составили новые вопросы для передачи Толкачеву на следующей встрече {122} 122 Штаб-квартира — резидентуре, 1 июня 1979, 011954Z. . Хэтэуэй вспоминал, что когда материалы Толкачева прибыли в штаб-квартиру, “люди пришли в дикий восторг. Военные говорили: боже мой, где вы это добыли? Давайте еще!”

А в Москве Гилшер готовился к грядущей июньской встрече. “Как вы хорошо понимаете, — писал он Толкачеву, — ваша информация представляет чрезвычайный интерес для нас, и небольшая группа людей высочайшего уровня, которые в курсе вашей работы, обратилась ко мне с просьбой выразить вам огромную благодарность за ваш труд, огромное уважение к вам лично и подтвердить, что ваши данные представляют огромную ценность”. Гилшер понимал, что Толкачев идет на колоссальный риск, и заверял его: “Ваша информация, ввиду ее чрезвычайно конфиденциального характера, распространяется весьма ограниченно, под сугубо секретным грифом, и с ней знакомы лишь те специалисты, которым необходимо быть с ней знакомыми” {123} 123 Резидентура — штаб-квартире, 8 мая 1979, 081522Z. .

100-страничное описание данных Толкачева было распечатано лишь в семи экземплярах, и все они хранились в условиях строжайшей секретности. Имена тех, кто видел эти данные, записывались в реестр, прозванный “списком фанатов”, который хранился вместе с донесениями и запросами сотрудников “советского” отдела ЦРУ. Если информацию Толкачева переводили и распространяли, ее часто смешивали с данными других источников из Советского Союза, так что если бы произошла утечка, то на Толкачева нельзя было бы выйти как на источник {124} 124 ЦРУ использовало аналогичную процедуру при распространении разведданных из стран Варшавского договора, полученных от агента Рышарда Куклинского, весьма уважаемого полковника польской армии. Об этом рассказал автору конфиденциальный источник. . При отправке телеграмм из Москвы резидентура всегда шифровала их, но в случае Толкачева принимались дополнительные меры предосторожности. Любая идентифицирующая информация: имя, возраст, местоположение, физические характеристики и т. д. — подвергалась двойному шифрованию. К примеру, имя “Олег” заменялось на “Алекс” еще до того, как телеграмма полностью кодировалась для отправки в штаб-квартиру. В Лэнгли телеграмму расшифровывали и подставляли назад правильные имена или слова. Таким образом, если бы КГБ и удалось перехватить шифрограмму, у них все равно не было бы никаких имен или намеков на личность агента. Лишь несколько человек в главном управлении знали, кто такой “Сфера” на самом деле {125} 125 Штаб-квартира — резидентуре, 12 апреля 1979, 120107, и дополнительная информация от конфиденциального источника. .

6 июня Гилшер в третий раз лично встретился с Толкачевым. Когда Гилшер заметил Толкачева, тот был в темно-коричневом плаще и рубашке в желтую и коричневую клетку. После того как они обменялись паролями — это были фразы, известные только им двоим, вроде “Борис передает привет”, — Толкачев передал Гилшеру 29 страниц своих рукописных заметок и 10 отснятых кассет пленки с камеры “Молли”.

Во время разговора Гилшер поинтересовался здоровьем Толкачева, поскольку тот в апрельском письме упоминал о боли в ногах, в основном в голени, и о поставленном диагнозе (тромбофлебит). Толкачев ответил, что его не так поняли: проблемы со здоровьем возникли у жены. Ее лечили в местной поликлинике компрессами и растираниями, но Толкачев хотел узнать, не может ли ЦРУ найти более эффективное средство. Это было еще одно свидетельство о том мире дефицита, в котором Толкачев жил постоянно. Гилшер передал Толкачеву некоторые советы насчет лечения, которые ему прислали из головного управления {126} 126 Путаницу мог спровоцировать сам Толкачев. В письме он указывал, что “у меня есть” болезнь. Однако, описав заболевание, он указывал: “Если существуют более эффективные средства лечения в этой области, для нашей семьи было бы очень полезно узнать о них”. Резидентура — штаб-квартире, 30 апреля 1979, 301033Z. .