Юрий Ленчевский - СМЕРШ без грифа «Секретно»

Подготовка разведчика шла к концу, когда зашел подполковник Соснихин. Поинтересовался самочувствием, настроением Малышева, проверил, как он усвоил задание. В заключение сказал:

– У разведчика на его пути могут встретиться такие ситуации, такие препятствия, которые заранее просто невозможно предусмотреть. Вот тогда потребуется проявить смелость, выдержку, находчивость, смекалку, разумную инициативу, чтобы достичь намеченной цели.

– Постараюсь найти тропинку к этому «Марсу», – заверил своих наставников Малышев.

– Мы надеемся на вас. Желаем удачи, – прощаясь, сказал Соснихин.

С легендой «обиженный» советской властью уголовник Евгений Негин – Малышев ушел к врагу в ночь на 9 июля 1942 года.

Малышев перешел линию фронта в составе группы бойцов разведроты 21-й стрелковой дивизии, направленной из района Старо-Панова для захвата «языка». Маковеенко проводил разведчика, тепло попрощался с ним. Вернувшись в Ленинград, Маковеенко в рапорте на имя подполковника Соснихина отметил: «Во время перехода линии фронта Малышев вел себя исключительно хладнокровно, с большой выдержкой». Добавил на словах:

– А вот повезет ли ему в дальнейшем, получим ли мы желанный результат – время покажет.

Маковеенко и Малышев работали много, тщательно, шаг за шагом прослеживая весь наиболее вероятный путь разведчика, заранее определяя его поведение за линией фронта в самых различных ситуациях, предусматривая все, что предстояло ему использовать в интересах выполнения задания и чего следовало опасаться.

…Малышев ушел к врагу под видом бойца-разведчика, отставшего от своей группы при возвращении с задания.

Конвоиры доставили «перебежчика» в штаб какой-то воинской части. Там офицер в звании капитана с помощью переводчика сразу же приступил к допросу перебежчика. Капитана интересовали прежде всего сведения о части, в которой служил Малышев. Однако никаких существенных данных он капитану сообщить не мог, так как, согласно измененной биографии, находился в этой части всего две недели.

После этого Малышева доставили в вышестоящий штаб, где его начал допрашивать другой капитан, свободно владеющий русским языком. Спокойно, подчеркнуто вежливо он стал расспрашивать Малышева о его жизненном пути, близких родственниках, местах прохождения службы в действующей армии. Ответы бойко отстукивал на машинке солдат, сидевший за столиком в углу комнаты.

Мелетий отвечал четко, ясно, не отходя ни на йоту от хорошо усвоенной легенды. Этот первый допрос абверовца Малышеву запомнился на всю жизнь.

– Фамилия, имя? – немец строго посмотрел на Малышева.

– Негин Евгений Николаевич.

– Евгений Онегин? Может, сразу назоветесь Пушкиным?

– Такая фамилия…

– А еще другие фамилии?

– Другая?.. Неверов Евгений.

«Разбирается в русской литературе, – отметил про себя Малышев. – Наверно, из эмигрантов».

– Вот как? Еще и Неверов! – Немец скривил губы, сказал: – Мне доложили, что вы перебежчик. Так это или нет?

– Да, так.

– Что же вас заставило перейти на нашу сторону?

– По горло сыт советской властью. Надоело сидеть по тюрьмам. Ничего, кроме этого, я от власти не получил. Воевать за такую власть я не хотел и не хочу. Искал только случая, чтобы перейти к вам. И вот послали меня с группой разведчиков.

– Как вы оказались в разведке?

– Кому же там быть, как не таким, как я. Однажды выстроили нас… Подходит командир, спрашивает: «Воры, бандиты есть?» Все молчат, кто же признается… А я себя назвал: «Вор-рецидивист «Женька Неверующий». «Такой мне и нужен, – говорит командир. – Будешь разведчиком?» А что, правильно рассудил. Мы, воры, – люди смелые, рисковые, надежные. Куда надо пролезть, вылезти – умеем, – говорил с рисовкой Малышев. – Вот так я, простой советский заключенный, и стал разведчиком.

– Сколько раз сидел? – спросил немец.

Малышев ответил:

– Два. (Хотел сказать – три, но передумал. Нужно соблюдать чувство меры.)

– За что?

Малышев помедлил с ответом, а затем тихо сказал:

– Воровал.

– Вот как? У нас не Финляндия – там ворам рубили руку. Но и у нас за воровство премию не дают.

– Вы спросили – я ответил, – обиженно произнес Малышев.

– Где вас последний раз, как говорится, взяли? – спросил немец.

– В Ленинграде. Я там жил…

– За что?

– За воровство, – спокойно ответил Малышев.

По легенде, вор-рецидивист Евгений Неверов – персонаж, кстати, реальный – родился где-то в Белоруссии.

Родителей своих Женька не только не помнил, а просто не знал. Его босоногое детство вываривалось в асфальтовых котлах столицы. С ватагой беспризорников он терроризировал торговок на рынке. Базар начинал жить рано. Хозяева ларьков, палаток, мест на мостовой с утра пораньше спешили сюда со своим товаром. Протирая заспанные глаза и ругаясь, беспризорная ребятня разлеталась по базару, как воробьи, чтобы потом поодиночке или группой налетать на перекупщицу и вырвать из ее корзинки что-нибудь на зуб или взять «на хапок» у продавца какую-нибудь вещь и бежать с ней на десятую улицу. Среди этой чумазой ребятни выделялся Женька Неверов. Был он сначала сявкой – мелким воришкой, а затем в воровской иерархии поднялся на ступень выше: стал щипачем – карманным вором, промышлял и квартирными кражами. Жизнь уготовила ему судьбу вора-рецидивиста. Само собой разумеется, фамилий у него было несколько. Евгений Неверов по прозвищу Женька Неверующий – так и напрашивалось Фома Неверующий – стал еще Женькой Онегиным, со временем трансформировавшимся в Евгения Негина. Еще звали его «Хруст». Превыше всего для Неверова-Негина были денежные купюры. Он не любил измятые множеством рук замызганные бумажки, а обожал только хрустящие. Блатное слово «хруст» было ему близко и дорого.

Тысячи беспризорников пошли по правильному пути. Нашли свое место в жизни. Но не Женька Негин. Он не думал, не желал исправляться. Ему нравилась воровская жизнь бесшабашная, полная риска. А еще он был патологически жаден. Деньги для него были превыше всего в жизни. Ушел он в мир иной на взлете. Был подстрелен во время побега из лагеря, где в очередной раз отбывал наказание. Умер, не приходя в сознание. В этой жизни встретиться Малышеву с Негиным не довелось бы ни при каких обстоятельствах.

Малышева поместили в лагерь военнопленных. Два офицера разведслужбы с помощью переводчика продолжили допрос. Немцы хотели знать о воинских частях, в которых служил Малышев, о нем самом и сослуживцах, о положении в осажденном Ленинграде. Контрразведчики хорошо подготовили своего подопечного. Малышев твердо усвоил разработанную при его участии линию поведения. В который раз Малышев излагал немцам свою биографию, строго следя за тем, чтобы не произнести чего-нибудь лишнего, опасного для своей легенды.