Юрий Ленчевский - СМЕРШ без грифа «Секретно»

Наконец, утром 5 сентября 1944 года Москва приняла решение начать радиоигру «Янус». В ней участвовали сам Базалий и радисты группы Г. Поляков и Н. Крылов.

Так началась одна из 183 радиоигр, проведенных СМЕРШем с вражеской разведкой.

Что касается начальников районных отделов НКГБ и НКВД Семлевского района, то их сурово наказали. А сотрудников СМЕРШ капитана Литвинова и майора Маслова поощрили, что было справедливо. Начальники в Семлево здорово лопухнулись.

Лейтенанту Константину Сумцову удалось успешно легализироваться в абвере. Он содействовал выводу в расположение Красной Армии подростков, обучавшихся в диверсионной школе возле Касселя, чем активно способствовал провалу операции абвера по подготовке подростков-диверсантов, завербованных германской военной разведкой. Благополучно вернувшись в СМЕРШ, лейтенант Сумцов в октябре 1943 года обратился с рапортом о направлении на зафронтовую работу, однако руководство посчитало это слишком рискованным.

– У немцев твоя личность запечатлена. И из Орши ты как-то для них странно, непонятно исчез. Не будем рисковать, – полковник Тимофеев, начальник отдела контрразведывательной работы в тылу противника, был непреклонен.

– Товарищ полковник, так бомба в ту же воронку дважды не попадает… – гнул свое Сумцов.

– Ну, ты, лейтенант, не воронка, – хмыкнул Тимофеев, добавив: – Будешь задействован в розыске осевших в нашем тылу вражеских агентов.

И Сумцов из ведения отдела по проведению контрразведывательной работы у противника в целях выявления каналов проникновения его агентуры в части и учреждения Красной Армии – 4-го отдела – перешел в ведение 3-го отдела ГУКР СМЕРШ – борьба с агентурой противника (парашютисты). Этот отдел возглавлял генерал-майор Барышников. Он же занимался и проведением радиоигр. Организуя радиоигры, советская контрразведка ставила перед собой оперативную задачу парализовать работу вражеских спецслужб, прежде всего абвера и «Цеппелина», по основным линиям их деятельности: ведение шпионажа в прифронтовой полосе и на главных транспортных коммуникациях страны; стратегическая разведка в промышленных районах Урала, Сибири, Азии; проведение на территории СССР диверсий и террористических актов против военных, советских и партийных руководителей; создание в Советском Союзе так называемого фронта сопротивления или «пятой колонны» путем объединения различного рода враждебных государству элементов и обеспечения их необходимым вооружением; организация вооруженных выступлений против советской власти в национально-территориальных образованиях. Из множества радиоигр можно назвать несколько: «Загадка», «Туман», «Разгром».

Отдел, осуществлявший контрразведывательную работу в тылу противника, имел штатную численность 25 человек, и, по мнению Сумцова, его принадлежность к этому отделу была весьма полезна. «Начальству, конечно, виднее. На то оно и начальство. Разумеется, и для отдела по борьбе с агентурой я тоже нужен. Могу быть опознавателем, особенно агентов Варшавской школы».

Дед Мусий, он же Васыль, а по паспорту Василий Андреевич Мусиенко, в обласканный солнцем день собрался за сеном. Эх, погода! Порыбачить бы… Но дело есть дело.

Подъехав к стогу, дед Мусий заметил непорядок – стожок покосился на сторону: кто-то выдернул из него несколько охапок. Оглядевшись по сторонам, дед подошел к кустарнику и увидел: за кустами, на охапке сена, сидит человек в гимнастерке и перебинтовывает ногу. Мусиенко инстинктивно отпрянул, но встретился с взглядом неизвестного. «Кто такой? Что делает в лесу? И как мне быть?» – завихрились мысли в голове деда.

Он спросил:

– Не надо ли помочь, добрый человек?

Неизвестный поднялся, прихрамывая, выбрался из кустов:

– Вот беда… Ногу подвернул… От своих отстал. Может, дедушка, подвезешь меня в Путилу? В долгу не останусь.

– А как же сено?.. Коровенке-то ведь нужно…

– Христом богом прошу, – взмолился незнакомец. – Хочешь, часы дам? – И он снял с руки часы и протянул деду: – Бери, только до Путилы довези.

– Ну, разве что за часы… Это можно. – И Мусиенко взял часы…

Получив согласие, неизвестный сказал:

– А еще лучше отвези меня в Шепот.

– Можно и в Шепот, – дед набрал сена на повозку, подошел к незнакомцу и услужливо предложил: – Опирайся на меня, добрый человек, и залазь на возок.

– Если ехать не по шоссе, а проселочной дорогой, будет ближе?

– Но по шляху немного ближе, – ответил Мусиенко. – Та мени все одно, куды скажете… – Вытянул из кармана часы, хитро улыбнулся: – За такой трофей хоть на край света!

– Тогда лучше проселочной!

– Что ж, проселочной так проселочной…

Неизвестный, забравшись на повозку, попросил:

– Прикрой меня сеном. Что-то знобит… Если кто остановит, обо мне молчи.

Мусиенко прикрыл неизвестного охапкой сена, взял в руки вожжи, и лошадь тронулась с места. Приближался вечер.

– Потихоньку едем, добрый человек. Вот и дорогу нашел покороче.

Стемнело. «Кто он? А ведь это чужой…» – продолжал размышлять дед Мусий.

Дорога то поднималась в гору, то шла под уклон. Неизвестный, укрытый сеном, молчал. «Наверное, уснул», – решил Мусиенко. Надвигалась темная громада города. «Сторожинец!» – определил дед.

Повозка свернула к воротам двухэтажного кирпичного дома и, заскрипев всеми четырьмя колесами, остановилась.

– Приехали, Шепот! – громко объявил Мусиенко.

К повозке подошли два вооруженных пограничника.

– Принимайте подарунок, товарищи! – с облегчением вздохнул крестьянин.

Один из пограничников осветил фонарем повозку. Из-под вороха сена появился человек, оглянулся вокруг и медленно свесил ноги с повозки, попробовал улыбнуться. Затем вдруг перевернулся через голову, одним махом спрыгнул с повозки и, охнув, бросился бежать по улице.

– Стой! Руки вверх! – раздался грозный окрик, и короткая очередь автомата нарушила тишину.

– Не стреляйте! – взмолился беглец. Уйти ему было некуда.

Мусиенко показал чекистам часы и рассказал о том, где и как он встретил незнакомца.

– Думал вражина купить меня за часы! – возмущался дед.

– Молодец, товарищ… – стал благодарить его появившийся майор.

– Дед Мусий, Мусиенко я.

– Вы правильно поступили, товарищ Мусиенко, – сказал заместитель начальника областного управления НКВД.

Обыскав задержанного, чекисты нашли у него только половину мужской расчески. На допросе он твердил одно:

– Красноармеец я! От своих отстал!

Он назвал номер воинской части, фамилии командиров, которые служили в ней. Сказанное задержанным следовало проверить. Он же стал возмущаться: