Анатолий Терещенко - Как СМЕРШ спас Москву. Герои тайной войны

Командующему же группой армий «Юг» ставилась задача по уничтожению советских армий и недопущения их ухода за Днепр и дальше, на восток.

Главнокомандующий сухопутными силами Браухич и начальник генерального штаба Гальдер были поражены глупостью фюрера. Они стали возражать, но их аргументы не принимались во внимание политиками Третьего рейха и подпевалами Гитлера. Они смотрели в рот своему кумиру, подхалимничая, холуйствуя и пресмыкаясь. Эти люди были теми, кто считал, что угодничество есть монета, которую самые небогатые могут уплачивать по своим счетам.

И они платили…

Интересен один факт. Нашей разведке стало известно, что 28 ноября 1941 года, в самый канун контрнаступления под Москвой, министр иностранных дел Японии Мацуока дал указание японскому послу в Берлине лично при встрече сообщить Гитлеру, что Токио имеет сложные отношения с Вашингтоном. Соединенные Штаты пытаются активизироваться в Тихом океане. И намерение Японии сейчас только одно – проводить масштабные операции на юге. Никакого наступления на север она не планирует.

Для советского руководства это была очень важная информация, перекликающаяся с данными операции «Снег» и сообщениями резидента в Японии «Рамзая» – Рихарда Зорге, которым поначалу не очень доверял достаточно мнительный Сталин.

Вероятность победы в Московской битве определилась в первую очередь наличием резервов, значимость которых на одном из совещаний И.В.Сталин в присутствии членов Государственного Комитета Обороны (ГКО) и маршала Б.М.Шапошникова подчеркнул.

Кончался суровыми погодными условиями страшный и жестокий по военным последствиям 1941 год.

Октябрьская распутица сменилась ранними морозами. Уже в середине ноября зима показала свой нрав – стужами и низкими температурами. В начале декабря ртуть в столбиках градусников неумолимо и стремительно стала опускаться вниз. Морозы доходили до 25–30 градусов. Факторы внезапности, непривычности и резких температурных перепадов удручающе подействовали на немецкое воинство.

Правда, одинаково холодно приходилось и другой стороне. Но на нашей стороне была природная закалка и соответствующая экипировка. Советский Генштаб понимал, что силы у немцев хоть и есть, но они деморализованы многими факторами, в том числе и погодными. Поэтому армейской разведке и военной контрразведке была поставлена задача – в короткий срок собрать максимум данных о психологическом состоянии противника. Показания пленных, данные войсковой, авиа-, радио– и агентурной разведки, анализ официальных радиопередач о настроениях населения, находящегося на территории, временно занятой противником, все это позволило нашему верховному командованию объективно оценить противника.

Теперь мы можем сказать, что Ставка ВГК не ошиблась, давая такие указания Генштабу. Наверное, наши полководцы, учась в академиях, тоже читали труды немецкого военного стратега Клаузевица, который считал, что кульминационным пунктом борьбы является тот момент, когда в результате собственных потерь, понесенных в глубине территорий противника, войска должны перейти к обороне.

«По другую сторону этого пункта, – писал он, явно базируясь на опыте проигранной кампании Наполеона в 1812 года, – лежит перелом, поражение».

Состояние войск Федора фон Бока в те дни действительно подошло к подобному «кульминационному пункту».

На передовые позиции германских армий обрушились войска советского стратегического резерва: 88 соединений Красной Армии атаковали 67 немецких дивизий по всему фронту. Именно в этих сложных условиях основу группировки наших войск составили дальневосточные и сибирские дивизии и отдельные полки.

В составе дальневосточников воевали крепкие физически и сильные духом, закаленные в суровых климатических условиях мужики. Воины были оснащены достойным оружием, боевой техникой и сезонно экипированы.

Так уж выходило, что дальневосточные и сибирские дивизии часто сражались против отборных, элитных германских войск, эсэсовских дивизий «Великая Германия», «Адольф Гитлер», «Мертвая голова», «Рейх» и неизменно громили их.

Командующий 4-й танковой армией вермахта генерал-полковник Хопнер записал в своем дневнике:

«Особенно тяжелые бои в полосе дивизии «Рейх». Здесь нам противостоит 78-я сибирская дивизия… Наши потери очень велики. Командир дивизии СС тяжело ранен. Рядами встают кресты над могилами танкистов, пехотинцев и солдат войск СС».

И действительно, «сибиряки» дрались с песней на устах: «Нам родная Москва дорога…» Командиром упоминаемой сибирской дивизии был генерал Афанасий Белобородов.

О самоотверженности и стойкости воинов этого соединения, по воспоминаниям генерала, говорит такой эпизод:

«Когда КП командира полка Михаила Артемьевича Суханова окружили немцы, раздался звонок. Я взял трубку.

– Прошу дать огонь на меня, – услышал я в трубке спокойный голос.

– Михаил Артемьевич?!

– Прошу дать огонь на меня, – повторил он.

Огонь дали из всех гаубичных орудий.

Немцы потеряли в этом бою двадцать танков, их траншеи были буквально завалены трупами, а снег густо перемешан с кровью.

– Такой массы погибших солдат противника на сравнительно небольшом участке мне еще не приходилось видеть».

Был на исходе шестой месяц войны, а прорабы «Барбароссы» и «Тайфуна», не реализовав своих планов в увязке с «блицкригом», наблюдали, как их цели ускользают от них. Они улетали куда-то вдаль, в холодное зазеркалье, оставляя им реальную, очень горячую, обстановку.

5 декабря 1941 года гитлеровское руководство предприняло очередную попытку наступления на Москву.

«Помнится, зашевелился немец, – рассказывал ветеран битвы под Москвой Алексей Филимонович Бойко, – загудели танковые моторы.

Армейская разведка фиксировала «факельное шествие» во вражеском стане. Это танкисты и водители тягачей отогревали картеры своих броневых машин. Замерзла и смазка, и горючка. В момент, когда настоящие возможности фашистов иссякли, и они еще не успели перейти к обороне, опять надеясь на быструю победу, советские войска 5 и 6 декабря начали контрнаступление по всему фронту – от Калинина до Ельца…»

Кстати, А.Ф.Бойко – участник легендарного ноябрьского 1941 года парада на Красной площади, полковник в отставке, коллега автора по службе в центральном аппарате органов военной контрразведки. Он готовился в спецподразделении НКВД в качестве рядового встретить немцев в столице, если бы они прорвались в город.

– Как вы пережили «Тайфун» и чем готовились встретить фашистов? – спросил бывалого солдата.

– То, что мы можем сдать Москву, судя по событиям октября 1941 года, многим моим сослуживцам казалось реальным. Не случайно же готовилась база для организации подполья в столице в случае ее захвата немцами. Наиболее вероятным направлением входа фашистов в Москву, как нам тогда говорило начальство, может быть со стороны улицы Кутузовская слобода, Можайского и Смоленского шоссе. Сейчас это Кутузовский проспект. Мы обследовали многие чердаки домов вдоль этого направления для организации снайперских гнезд. Планировалось, в случае втягивания неприятельских колонн в город, силами снайперов уничтожать в первую очередь гитлеровских военачальников – генералов и офицеров. Слышал от сослуживцев не единожды, что высказывал намерение прибыть в Москву собственной персоной и Гитлер для принятия победного парада. Думаю, ему бы тут был конец – наши снайпера наверняка достали фюрера с любого места.