Феликс Курлат - Герои особого назначения. Спецназ Великой Отечественной

М. Ф. Орлов об этом написал:«Это само по себе малозначительное событие для нас было очень важным». И дальше пояснил почему: «В начале войны слово «окружение» часто вызывало панический страх, лишало боеспособности целые части. Как выдержат это испытание полки, еще не обстрелянные бойцы, – вот что волновало меня. Тем более что «окружение» должно было стать их военной специальностью: им предстояли действия в тылу врага. Тот факт, что наши бойцы, оказавшись за линией фронта, не растерялись и смогли пробраться к своим, было большой победой» {81}.

Эти слова командира подтверждаются и следующим эпизодом: подрывные группы 3-й роты лейтенанта Дмитриева оказались растянутыми вдоль шоссе от Клина до Давыдкова. Пятерки подрывников дежурили у фугасов на расстоянии 1,5–2 км одна от другой. Бойцы круглые сутки попарно патрулировали на своих участках.

Вначале предполагалось, что враг будет наступать со стороны Клина, соответственно этому был отдан приказ: поочередно рвать фугасы по направлению с северо-запада на юго-восток.

Но события развивались иначе. Немцам прежде всего удалось прорваться на Ленинградское шоссе в районе Солнечногорска.

…Пятерка замполитрука П. Б. Рындина в составе командира и бойцов А. Вытулева, Н. Семенова, М. Меньшонка и Ф. Курлата, действовавшая под самым Клином, оказалась отрезанной от роты. Но через два дня, 25 ноября 1941 г., она без потерь и с полным вооружением вернулась в часть. О том, как развивались события, стало известно из доклада замполита Рындина командиру роты: «Часов в 12 дня 22 ноября ко мне подбежал боец Курлат и доложил: «Со стороны деревни Давыдково слышна стрельба и раздаются взрывы фугасов». Я велел ему вернуться к фугасам и ждать дальнейших распоряжений» {82}.

Через некоторое время Рындину удалось связаться с командованием отступавшей артиллерийской части. Он узнал, что на этом участке больше нет советских войск. Прошло еще часа два. Отступавших больше не было. Но на окраине Клина появились немецкие мотоциклисты. Тогда Рындин отдал приказ поджечь бикфордовы шнуры. Но это оказалось не просто: 25-градусный мороз сделал свое дело – шнуры отсырели. Пришлось подрезать их до предела. Бойцы еле успевали отбегать от дороги, как мощные взрывы вздымали на огромную высоту каскады снега, льда, асфальта и земли. Но, к счастью, никто не пострадал. Вдоль участка шоссе образовалось несколько гигантских воронок. Опасаясь новых взрывов, немцы приостановили наступление на несколько часов. Примерно так же обстояло дело и на других участках шоссе вплоть до Головинова.

…Группе Рындина удалось пройти незамеченной по южной окраине Клина. В течение двух дней она отходила к Рогачёвскому шоссе и вечером 25 ноября вернулась в часть {83}.

Почти одновременно в роту явились сержанты А. Дорофеев, И. Щигалев и бойцы С. Батуро и М. Нехайчик, оказавшиеся в подобной ситуации в районе Давыдкова. Под обстрелом врага они взорвали фугасы и, оказавшись в окружении, все же вышли к своим войскам {84}.

В истории ОМСБОНа был эпизод, связанный с удачной попыткой избежать окружения самым настоящим «перехитриванием» противника. Это осуществила рота капитана 1-го полка Л. М. Лекомцева. Она вместе с ротами капитанов Е. И. Мирковского (впоследствии Герой Советского Союза), М. П. Куриленко и Гунько действовала правее Ленинградского и Рогачёвского шоссе.

Бойцы Лекомцева вышли к шоссе невдалеке от Солнечногорска, когда там уже были немецкие танки и автоматчики. Поэтому Лекомцев решил отойти по льду Сенежского озера и продолжить минирование и закладку фугасов южнее города. Но немецкие самолеты их обнаружили. Было убито несколько человек, среди них лейтенанты Оськин и Воробьев, имелись раненые, но задание было выполнено {85}.

Мужество при выводе людей, оставшихся на фугасах, проявил и младший лейтенант Бородин. Выйти из тыла противника отдельным группам и указать направление дальнейшего движения помогали бойцам политработники. Вот как пишет об этом в своих воспоминаниях Л. А. Студников.

«Подразделения бригады действовали мелкими группами, минируя отдельные участки и объекты, занятые фашистами. И нередко случалось, что, выполнив задание, группа оставалась в тылу немецких войск и выходила оттуда самостоятельно. Так произошло с шестнадцатью бойцами в районе Клина. Измученные, усталые, они с трудом волокли тяжелые сани по земле, слегка припорошенной снежком. Где-то рядом немцы, скорее, скорее к своим… А впереди – поле. Решили сократить расстояние и двинулись напрямик. Вдруг послышался гул мотора. Автомашина! Немцы?! Мгновение – и рядом останавливается грузовик. Из кузова выскакивает человек.

– Стой! Дальше ни шагу! – раздается его повелительный окрик. – Куда вы, хлопцы?.. Участок заминирован. – И бойцы узнали комиссара Стехова. – Насилу успел… Еще бы несколько шагов и – на своих же минах… Проход вот тут, правее…

Случайно ли оказался здесь Сергей Трофимович? Нет. Он знал, что где-то на этом участке должны пройти наши бойцы. Знал он и о минном поле. И не мог комиссар, коммунист сидеть сложа руки в штабе, успокаивая себя тем, что, может, бойцы не выйдут к минному полю. Он бросился им навстречу. Под пули, под снаряды.

Почти тут же встретил группу и второй комиссар – Сергей Иванович Волокитин. Покурил с бойцами, рассказал, как идти к своему батальону…» {86}

В ходе контрнаступления (начиная с 6 декабря 1941 г.) враг, потеряв позиции на Ленинградском шоссе, решил использовать для обороны естественные преграды – реку Истру и Истринское водохранилище. 16-й армии, которая здесь вела бои, опять помогли омсбоновцы.

Одновременно с работами на севере Москвы такая же опасная работа велась омсбоновцами под Тулой. Сюда прибыл отряд в 250 человек. Южнее города были отрыты 1500 шурфов, в которые были заложены заряды. Одновременно были разведаны и составлены «отчетные карточки» на 122 минных поля [11].

Минирование проводилось и в других местах: на Можайском шоссе – западнее Сетуни, по реке Сетунь – у Осколково и Переделкино, на Киевском шоссе – западнее Чертанова, у совхоза Никулино, на Пятницком шоссе – участок от деревни Митино до деревни Жилино, а также у поселка Покровское-Стрешнево {87}.

Когда началось общее контрнаступление под Москвой с одного из крайних пунктов продвижения врага – у деревни Горки, что на Пироговском водохранилище, омсбоновцы проделали проходы в заминированных ими же полях для 20-й армии. В целом обезвреживание велось на большом пространстве: от Московского моря до р. Москва (в районе Химок) в границах р. Лама и восточного берега канала Москва – Волга.

В ходе разминирования бойцы ОМСБОНа несли потери. Мины нужно было искать в глубоком снегу. Погиб минер Матросов, был контужен сержант, впоследствии комсорг 2-го полка Федор Солдатов и другие товарищи.