Феликс Курлат - Герои особого назначения. Спецназ Великой Отечественной

В первых числах октября 1941 г. из штаба Московской зоны обороны (МЗО) и ГВИУ в ОМСБОНе был получен приказ: приступить к выполнению поставленной задачи.

24 октября (по другим данным – 23-го) 1941 г. Военный совет Московской зоны обороны (частный приказ № 014) предложил приступить к устройству на подмосковных рубежах сплошной зоны заграждений {33}, чтобы не допустить фашистов к столице или, скажем скромнее, всячески замедлить их продвижение к центру нашей Родины.

Как же выполнялась эта задача? И как в ее выполнении участвовали омсбоновцы? Сразу же отметим, что воины ОМСБОНа это боевое задание осуществляли и в 20-х числах октября, и в ноябре {34}.

Одной из главных магистралей, по которой тогда, в октябре – ноябре 1941 г., наступали фашисты, было Ленинградское шоссе на участках Завидово – Ямуга – Солнечногорск.

Сюда направляется для руководства работами по созданию заграждений начальник военно-инженерной кафедры академии им. М. В. Фрунзе, тогда полковник Евгений Варфоломеевич Леошеня. Вскоре по решению Ставки Верховного Главнокомандования от 17 ноября создаются три оперативно-инженерные группы (ОИГ). Начальником ОИГ-2 назначается генерал И. П. Галицкий, а начальником штаба – Е. В. Леошеня. Именно ему подчиняется сводный отряд ОМСБОНа под общим командованием бригадного инженера, тогда майора (позже генерал-майор в отставке) Михаила Никифоровича Шперова.

Михаил Никифорович к этому времени, несмотря на свои тридцать лет от роду, имел уже интересную и богатую биографию. Несколько лет он прослужил на Дальнем Востоке начальником инженерной службы полка. В 1936 г. он зачисляется в Военно-инженерную академию им. В. В. Куйбышева, однако зимой 1939 г. учеба прерывается – М. Н. Шперов участвует в войне с Финляндией. Здесь, на знаменитой «линии Маннергейма», он приобретает первый боевой опыт, занимаясь разминированием военных объектов, наведением переправ. Военный инженер с таким богатым опытом встал во главе инженерной службы бригады.

Его помощником был опытный специалист и организатор капитан Иван Иванович Гомберг.

В холодных, почти нетопленых казармах в доме около Белорусского вокзала, где в это время располагались части бригады, штаб и политотдел, рано утром 16 ноября была объявлена боевая тревога. В этот день 30-я и особенно 16-я армии вели кровопролитные бои против 4-й немецкой танковой группы (против 16-й армии повели наступление не менее 400 танков) {35}. Два мотострелковых батальона под командованием капитанов М. С. Прудникова и П. А. Коровина, саперная рота и два отдельных саперных взвода были сведены в 11 отрядов заграждения (около 800 человек) {36}.

…Боевая тревога! К этому часу мы были давно готовы, готовы с 22 июня 1941 г., когда большинство из нас записались добровольцами в Красную Армию, готовы с того дня, когда были направлены в ОМСБОН.

– Куда? – вопрос, который можно было прочесть в глазах зачисленных в списки первой готовности. Ответ на него в общих чертах был ясен: на фронт, на оборону Москвы.

Выражая чувства своих товарищей, сержант Николай Лукашенко, вчерашний аспирант МИФЛИ, писал в газете «Победа за нами»: «Я клянусь драться с врагом, защищая родную Москву, мужественно и умело» {37}. Молодой коммунист сдержал свою клятву: в 1942 г. под Москвой, действуя в тылу врага, он попал в засаду и сражался с врагами до последнего патрона.

Вот как описан выезд омсбоновцев на фронт:

«Где-то в небе гудели самолеты. Часто хлопали зенитки, установленные на крышах московских домов. Лучи прожекторов метались по непроглядному ночному небу. Гремели глухие взрывы, от которых вздрагивала земля. Небо светилось отблесками близкого пожара…

Полуторки двигались по затемненным улицам. Выбравшись из города, грузовики прибавили скорость и помчались по Ленинградскому шоссе… где отряду предстояло строить оборонительные сооружения. Мимо проплывали, словно вымершие, без единого огонька, подмосковные деревни и поселки. Тянулись перелески, заснеженные поля. Жгучий ветер сек обветренные, хмурые лица минеров, зло рвал с них плащ-палатки.

– Эй, ребята, заснули, что ли?.. А ну, запевай!.. – послышался голос Владимира Крылова.

– «Прощай, любимый город, уходим завтра в море!» – запел сержант Владимир Милутка.

Несколько человек подхватили куплет. Песня зазвенела в морозном воздухе, донеслась до задних грузовиков. Сразу стало как-то веселее…

Фронт неумолимо приближался. По шоссе шли измотанные длительными боями красноармейцы, группы беженцев с детскими санками, нагруженными узлами, чемоданами. Ребятишек несли на себе, вели за руки. В сторону Москвы мчались грузовики с ранеными. Навстречу им двигались автоколонны с войсками, боеприпасами» {38}.

Все это в какой-то мере тормозило продвижение вперед наших машин. Им приходилось также по нескольку раз прерывать путь из-за налета вражеской авиации.

Отряды ОМСБОНа сосредоточились в районе Ямуги, в 5 км севернее Клина. Была поставлена задача по устройству заграждений с целью предотвратить возможность выхода противника на восточный и юго-восточный берега Волжского водохранилища и на левый берег Волги на участке Видогощ – Горки, было приказано также взорвать лед вдоль берега, мосты на шоссе севернее Безбородова и железнодорожный мост у Селиверстова {39}.

В дальнейшем эта общая задача конкретизировалась и уточнялась. В частности, минировалось не только Ленинградское шоссе на участке Завидово – Ямуга – Солнечногорск – Яхрома {40}, но также шоссе в районах Рогачёва, Дмитрова, Истры [5].

Слово «заграждения» – очень емкое для памяти фронтовика. Если сказать, что оно включало в себя только сооружение противотанковых и противопехотных препятствий, то это не объяснит всю ту сложную и многогранную работу, которую в эти дни вели омсбоновцы. «Заграждения» должны были любыми инженерными и другими средствами перекрыть дорогу на Москву. Особое значение имело минирование дорог, полей, зданий, сооружение завалов, засек, рвов, ложных препятствий и т. п.

Приводить все эти сооружения в действие можно было по приказу штаба фронта.

Необходимо было создать глубокоэшелонированный фронт обороны, который бы стал неуязвимым для врага. Как он создавался?

Все необходимое для минирования было получено по разнарядке Главного военно-инженерного управления Красной Армии с промышленных предприятий. По данным М. Ф. Орлова, бригаде был предъявлен счет в 9 млн руб. {41}. Это свидетельствует не только о количестве снаряжения, но и о размахе задач, поставленных перед ОМСБОНом.

По приказанию капитанов М. Прудникова и П. Коровина бойцы были сгруппированы попарно или по три-четыре-пять человек. Назначался старший группы и «наблюдатель» за воздухом и окружающей обстановкой. Через несколько сот метров опять такая же группа. Каждая из них должна была почти примитивными средствами – саперной лопатой и ломом – в смерзшейся земле вырыть шурф и заложить в него взрывчатку, которую несли в основном на своем хребте. И прав был один из участников операции, задав в своем дневнике вопрос: «Как этот хребет не сломался от многих тонн фугасов?» {42} Не сломался, ибо сознание чрезвычайной ответственности удесятеряло силы.