Леонид Анцелиович - Русские крылья Америки. «Громовержцы» Северского и Картвели

Общий вид летающей лодки ФБА, 1915 год

Теперь новенькому лётчику предстояло знакомство с инженером-механиком авиабазы мичманом Зверевым. Его направили служить на Балтику в числе выпускников Севастопольской авиашколы вместе с Литвиновым, и он теперь отвечал за техническое обеспечение всех гидросамолётов в Кильконде. У Александра было много вопросов к инженеру. Они касались режимов работы мотора и проводки управления рулями, элеронами и карбюратором. Его очень интересовали и перспективы вооружения летающих лодок авиабомбами и пулемётом. Зверев охотно и подробно объяснил особенности конструкции лодок ФБА и рассказал, что их вооружение сейчас только отрабатывается.

В следующем полёте левое кресло занял Александр, а Литвинов выступал в роли консультанта. Ученик проявил редкую способность всё схватывать на лету и точно исполнять наставления. Посадка на воду прошла не идеально, но с допустимыми для первого раза погрешностями. После трёх полётов Литвинов заявил, что мичман Прокофьев готов к самостоятельному вылету.

К этому событию Александр готовился с особой тщательностью. С утра они с механиком Блиновым обошли по кругу их летающую лодку ФБА, проверяя каждый узел, дёргая за поверхности управления и осматривая силовые детали на отсутствие трещин. Потом гоняли и регулировали двигатель. В полдень Литвинов дал добро на вылет и обговорил маршрут. Александр был одет во всё кожаное так же, как и его командир. Сейчас всё было, как в прошлые вылеты, только вместо Литвинова на правом кресле сидел Блинов, и от него уже не приходилось ждать дельного совета. Теперь Александр сам должен принимать все решения в воздухе.

Разбег он начал энергично, «по-литвиновски», при полностью открытом дросселе мотора. Он вообще старался во всём подражать лётным манерам командира. Подъёмная сила больших крыльев быстро вытащила лодку из воды и поставила на редан. Теперь сопротивление воды резко снизилось, и скорость начала увеличиваться. Лодка неслась по воде, оставляя за собой небольшой бурунчик. Наконец, подъёмная сила крыльев превысила её вес, и она оторвалась от воды. Этот момент Александр почувствовал чётко – прекратилась вибрация. Но он не спешил брать ручку на себя, хотел ещё увеличить скорость. Вот теперь можно, и большая «водяная птица» послушно начала набирать высоту, плавно крениться на левый борт, описывая в воздухе большой круг над родной базой гидросамолётов. Литвинов и Зверев стояли рядом и наблюдали, как летает мичман Прокофьев.

– Из парня будет толк, – уверенно проговорил командир.

– Уж больно дотошный, лезет во все детали и разбирается во всём хорошо, смекалистый. Сразу видно образование. И летает отлично, почти как вы.

– Скоро ему уже в боевой вылет, – подытожил Литвинов.

Мотор сзади звонко пел, плотный воздух бил в лицо, и было всё то, ради чего он так старался. Это и было счастье. Когда тебе всего двадцать один год, и тебе повинуется летающая машина с размахом крыльев в пятнадцать метров, то трудно сдержать эмоции. Он поворачивается к своему механику, который намного старше его, и кричит:

– Ну что, братец Блинов, летим!

– Так точно-с, Ваше превосходительство, летим, – с дрожью в голосе прокричал Блинов. Он всё ещё с опаской воспринимал нового молоденького пилота и украдкой крестился.

– Не бойся, Блинов, наша лодочка совсем послушная. Вот сейчас я буду её сажать. Это самое трудное, но ты увидишь, я это умею.

– Так точно-с, Ваше превосходительство, – только и мог прокричать Блинов. Он отвернулся и начал усердно креститься, увидев внизу быстроходный спасательный катер их базы, который обычно использовался для помощи в воде экипажам разбившихся гидросамолётов и буксировки повреждённых машин до пристани.

Александр, несмотря на внутреннюю напряженность, сажает лодку очень чисто. Это отмечают и стоящие на берегу Литвинов и Зверев.

– У этого парня дела пойдут хорошо, он будет отличным лётчиком, – вырвалось у Литвинова.

– Если сразу не убьют, то у него будет прекрасное будущее, – соглашается Зверев, умудрённый долгой жизнью в авиации.

Теперь у мичмана Прокофьева было по нескольку тренировочных полётов в день. А его сослуживцы патрулировали Рижский залив, ближайшую южную часть Балтийского моря и вход в Финский залив. Они встречали немецкие боевые корабли и пытались их бомбить. На некоторых лодках по две небольшие бомбы крепились в вертикальном положении оперением вниз снаружи бортов кабины. На машине командира перед наблюдателем установили пулемёт.

В это утро всё шло, как обычно. Но неожиданно для всех на базе объявили боевую тревогу. Поступил приказ самым опытным лётчикам взлететь на перехват немецкого дирижабля «Цеппелин». Одна за другой в воздух поднимаются машины Литвинова, Лишина и Краевского. Огромная сигара двигалась им навстречу вдоль побережья Балтийского моря в районе порта Виндавы, теперь это латышский Вентспилс. Это был разведчик, который фотографировал боевые позиции и береговые укрепления русской армии. Чтобы сорвать его миссию, летающие лодки бесстрашно пошли на сближение, стреляя из пулемётов. Немцы ответили огнём из двух пушек, но сошли с маршрута и повернули на север в открытое море. И в это время в бой вступил четвёртый русский гидросамолёт пилота Нагурского, который задержался с вылетом. Он атаковал дирижабль с северо-востока. Тут уже немцы решили от греха подальше убраться восвояси. Они развернулись и на полных оборотах двигателей начали удирать на юг. При этом скорость «Цеппелина» оказалась больше, чем у русских самолётов. Да и запас горючего у самолётов был небольшой. Пришлось всем вернуться на базу. Экипажи гидросамолётов чувствовали себя победителями, их поздравляли. Вскоре на построении отряда зачитали приказ о награждениях. Лишин стал первым в Морской авиации кавалером Георгия. Святого Владимира с мечами удостоились Литвинов и Краевский. Нагурский и инженер-механик Зверев были награждены орденами Святой Анны четвёртой степени.

Вскоре и Александр с Блиновым начали вылетать на боевое патрулирование. Их лодка не была оборудована держателями авиабомб, и Блинов просто укладывал у своих ног несколько 4-килограммовых «малюток». Несколько вылетов оказались безрезультатными – никого обнаружить не удалось.

В это летнее утро туман застилал Рижский залив. Только к полудню, когда лодка Прокофьева вылетела на очередное патрулирование, солнце растопило плотную серую пелену, она стала прозрачнее, и в ней появились большие дыры, через которые ясно проступала голубая рябь воды. Монотонный рокот мотора и нескончаемый свист расчалок крыльев мешали Александру напряжённо следить за поверхностью залива и расслабляли его волю охотника за вражескими кораблями. Вдруг еле заметная огромная тень промелькнула под ними. Туман ещё прикрывал её. Но ясная мысль, как молния, обожгла сознание Александра – корабль. Он сразу заложил вираж и со снижением выскочил из белой пелены уже поднявшегося тумана. Перед ним справа, как на огромной картине, во всей своей красе элегантных обводов корпуса, надстроек и орудийных башен предстал серый эсминец последней модели. Флаг на корме не оставлял сомнения, что он был немецкий. По суете и беготне матросов было ясно – его обнаружили, и на эсминце объявлена боевая тревога. «Приготовить бомбы!» – крикнул Александр и развернул самолёт на встречный боевой курс над эсминцем. Блинов уже держал в обеих руках по бомбе. Когда они пролетали над серединой корабля, он бросил их. Александр видел, что они взорвались на корме. «Ура! Мы попали! Молодец, Блинов!» – кричал Александр сияющему от счастья наблюдателю.