Игорь Прокопенко - Военные тайны ХХ века

Я не испытываю ненависти или вражды, но сталинский режим глубоко противен мне. Меня освободили 30 июля 1948 года. Мы получили такую бумагу. А потом в Веймаре женщины показывали фотографии и спрашивали, не видел ли я их мужей».

Победа в этой войне для некоторых советских граждан стала катастрофой. Особенно для тех, кто перешел на сторону нацистов. Тысячи власовцев с ужасом ожидали своей дальнейшей участи.

5 мая 1945 года в Праге началось знаменитое восстание, но у чехов не было реальной возможности победить. Тогда они обратились к командиру 1‑й пехотной дивизии вермахта (РОА) генералу Буняченко с просьбой о помощи. Тот согласился. Экипаж танкиста Василия Комарова одним из первых ворвался в восставшую Прагу.

Из воспоминаний Василия Комарова: «Одна группа офицеров посетила, другая группа. Там долго колебались. И командир дивизии колебался. Мы ожидали приказа – не знаю, чьего. В конце концов поступил приказ: «Вперед, на Прагу». На Прагу, бить немцев».

Власов не поддержал своего генерала, он считал участие РОА в Пражском восстании разложением и предательством. Но именно власовцы выбили немцев из Праги. После капитуляции Германии чехи, по сути, предали РОА – сотни пленных были расстреляны отрядами СМЕРШа, а почти вся дивизия Буняченко попала в плен к американцам.

Позже 20 000 власовцев будут выданы Советскому Союзу, а сам генерал Власов захвачен советским разведотрядом. В 1946 году его и все руководство РОА приговорят к высшей мере наказания. В 1947 году Власов был повешен.

Вспоминает Дитер Клавон: «9 мая война закончилась, мы оказались в английском плену. А уже 15 мая англичане выдали нам стрелковое оружие. Оружие означало порядок и дисциплину в наших рядах, все мы ждали продолжения войны против большевизма в союзе с Англией. Англичане погрузили нас на машину и сказали, что повезут нас на запад. В моей машине был офицер, который сказал: «Господа, мне это кажется смешным. Мы едем не на запад, мы едем на восток».

15‑й казачий корпус, казаки и немецкие офицеры сложили оружие в Австрии. Английское командование обещало не выдавать казаков советскому правительству, относиться к ним так же, как к немецким пленным. Но это был обман.

Вот что рассказывает казак Дмитрий Кодов: «Офицеров сразу у нас забрали. Немцев сразу забрали. Там местечко, не знаю, как называется, даже и не помню. Но, конечно, если бы мы знали – может быть, предупредили, в горы ушли бы. А то мы же не знали, все это делалось тайно. Через мост переезжаем, как глянули… НКВД».

Так англичане выполнили условия ялтинских соглашений о выдаче власовцев и их немецких командиров Советскому Союзу. Всего было выдано 340 000 человек. Офицеры приговорены к высшей мере наказания. А рядовым без суда назначали год каторжных работ и шесть лет поселений.

Предатель Дмитрий Кодов вернулся в родную станицу только после смерти Сталина, в 1955 году. Ему выдали «волчий билет», где было написано: «враг народа, служил у немцев». Он прожил свою жизнь в вечном страхе, что его снова арестуют. И в вечной ненависти к советской власти.

Кодов все еще верит в то, что Кубань будет независимой. И тогда его участие в войне станет не предательством, а подвигом.

Дитер Клавон провел в советских лагерях почти восемь лет. За эти годы в Германии умерли все его близкие. Только после смерти Сталина Клавону разрешили вернуться на родину. Там он возглавил общество ветеранов 15‑го казачьего корпуса, которое и по сей день оказывает материальную помощь казакам, воевавшим на стороне гитлеровской Германии.

В мае 1945 года солдаты-победители оставляют свои подписи на здании рейхстага. Для них эта война уже окончилась. В советский плен попадут почти 4 000 000 немецких солдат и офицеров. Несколько миллионов немцев окажется в англо-американском плену.

Часто пишут и говорят, что англичане и американцы хорошо обращались с совсем молодыми немецкими пленными, видя в них мальчиков, членов гитлерюгенда. Действительно, с ними обходились прилично и хорошо кормили. А потом, поскольку не хватало фермеров, обычно посылали на сельхозработы, на сбор урожая.

Совсем иначе относились к бывшим оккупантам в Восточной Европе. Их депортировали миллионами. А в СССР немцы работали. И Хорст Цангпрекрасно помнит об этом: «Большая часть офицеров размещалась у реки Кама, недалеко от Казани, в Елабуге. Мы там находились до 1946 года. Немецкие офицеры, попавшие туда после Сталинграда, не работали. Потом лагерь был расформирован, и все офицеры в чине до капитана включительно попали в обычные рабочие лагеря. До конца 1949 года я находился в районе Пензы и Куйбышева, мы строили железные дороги».

В 1949 году власти Германии потребовали выдачи своих граждан. Большинство немецких солдат и офицеров вернулись на родину. К немецким пленным в Советском Союзе относились лучше, чем к тем, кто, наоборот, вернулся домой из немецкого плена.

Вспоминает Николай Кюнг: «Когда возвращались оттуда, из плена, то СМЕРШ допрашивал, где ты был. А если возвращался в одиночку, то это было совсем плохо. И все мы находились на Лубянке, на допросах. Мне были предъявлены такие обвинения, как добровольная сдача в плен в Брестской крепости. Но у меня рана, поэтому обвинение снималось, это просто как предлог. Дальше – агент гестапо по предательству советских людей в концлагере в Бухенвальде. И потом еще была одна наклейка: резидент одной из иностранных разведок по Московской области. Вот такие у меня были три статьи».

Николай Кюнг после немецкого плена почти год провел в одиночной камере на Лубянке. Под пытками из него вытягивали признания в преступлениях, которых он не совершал. В 1946 году Николай Кюнг вернулся домой, после смерти Сталина окончил институт и до 1991 года работал учителем истории.

Герд Шнайдер вернулся домой после освобождения из английского плена в августе 1945 года. В 1946 году отец и сын Шнайдеры начинают секретную деятельность по созданию новых вооруженных сил Западной Германии.

В 1980 году генерал Шнайдер был удостоен второй высшей награды Германии. Первую он получил в 1939 году из рук Гитлера.

Говорит Герд Шнайдер: «Я не считаю себя нацистом. И отец мой относился к Гитлеру не всегда хорошо. Было такое время, была такая политика нашего государства. А у офицеров не было выбора. Это был приказ, и его надо было выполнять».

После победы в Советский Союз стали возвращаться сотни тысяч остарбайтеров – угнанных в Германию восточных рабочих. Они ехали практически в никуда. Их дома были сожжены, родные убиты. Софья Токаревскаявозвращалась в родную белорусскую деревню Дальва. Вот ее воспоминания: «Русские освободили нас, мы шли до поезда пешком, добирались кто как. Наши солдаты стоят на посту, мы спрашиваем, куда идти, они говорят: «Мы сами тут ничего не знаем». И вот таким способом добирались до поезда. До Минска доехали, а потом из Минска до Плешенц пришли пешком. А там у моей мачехи был брат, я зашла к брату, спросила, как наша Дальва. И он ответил, что нет ее».