Валерий Киселев - Терская крепость. Реквием Двести сорок пятому полку

По рассказам, рота шла за БМП, в которых десантные люки были открыты, создавая дополнительную защиту. БМП № 119 вроде бы шла по единственной дороге. Сработал фугас. Механ-дембель кричит своему наводчику: «Все, отходим!» И БМП разута, и приказ об отходе был. Я не знаю, что случилось: то ли не слышал, то ли в ступор впал, но наводчик-оператор Ульянов не вылез, а продолжал стрелять из ПКТ. (Пушку еще в начале боя заклинило.) Рота отошла, а он так в ней и остался. Расстояние – метров пятьдесят до гребня высоты. Ульянов сидел в БМП всю ночь. Только под утро, с его слов, выбрался: есть захотелось. Чуть выше стоял брошенный прицеп с каким-то скарбом. Пока Ульян, как мы его называли, копался там, в шмотках, в поисках пищи, к БМП наведались духи. Самое смешное, что два ящика гранат они не взяли, а унесли цинк от пищевого бачка.

Где потом разведчики нашли Ульяна, история умалчивает. Но когда он вернулся в отделение, то стал похож на робота. «Ульян, иди копай!» – идет, копает и не останавливается. «Ульян, иди есть!» – идет есть. Весь набор его слов в то время был – «да» и «нет».

Через две недели забрали его от нас. Под Грозным он опять к нам присоединился, сказал, что лежал в госпитале. Там его подлатали, разговаривать начал, общаться. Он был откуда-то из-под Москвы. Очень увлекался авиацией, на всех этих авиационных парадах в Жуковском был. В Грозном он, кажется, уволился. На мой взгляд, таким, как Ульянов, и надо ордена давать, а не по особистам таскать.

Зеленые пики полковника Юдина

…Перейдя Терек, полк пошел Терским хребтом. Высоту 513,0 над Зебир-Юртом, которую держали два десятка боевиков, пришлось брать пешей атакой. Иначе никак – выдолбленные в скальном грунте окопы с норами защищали «душков» от ударов с воздуха и артиллерии. Избежать практически неизбежных при этом потерь удалось благодаря грамотной организации боя. Под прикрытием огня танков и вертолетов, сблизившись с противником на бросок гранаты, сбили боевиков с горки.

В окопах – семь трупов. Причем своему командиру, судя по дырке в кепке, боевики сами выстрелили в затылок – не иначе, не давал отступать. Остальные сбежали. Судя по документам, завалили «цвет»: убитый своими чеченский майор – комбат Магомед Хамзатов: герой Чечни, офицер бамутского полка имени Джохара Дудаева, представитель масхадовской гвардии. Все документы подписаны вице-президентом Ичкерии Вахой Арсановым.

После боя – делегация из Зебир-Юрта во главе со стариком, полным кавалером орденов Славы: не наши, говорят, это – Вахи Арсанова люди. У нас, клянется старик, боевиков нет и не будет.

– Хорошо, тогда водрузишь над селом, – Юдин протянул деду российский флаг, – чтоб, пойдя дальше, я был уверен – боевиков у нас в тылу нет. Если же флаг пропал – возвращаемся и зачищаем село.

Так с родовым селом Масхадова – Зебир-Юртом – разошлись с миром. Боевики потом, правда, несколько раз пытались в него зайти, но местные их не пустили. Были даже доходящие до стрельбы стычки. А вот Вахе Арсанову – один боец из приданной танковой роты при взятии 513,0 все же погиб, когда в танк попал ПТУР, – Юдин потом отомстил. По их же кавказским обычаям. Один из пятерых оставшихся в Керла-Юрте дедов показал дом Арсанова, который явно впопыхах был покинут хозяином. В столе – куча визиток московских чиновников (Юдин передал их потом фээсбэшникам), в подвале – все те же цепи и кандалы. Собрал всех оставшихся стариков, показал найденную фотографию: на пороге этого дома Ваха Арсанов с Масхадовым и Басаевым. Видите? И на их глазах подорвал дом. За танкиста. Чечня любит, когда все конкретно.

Константин Ращепкин( «Красная звезда», 4.12.2004 г.)

«Въехали на Терский хребет…»

Виталий Заврайский, командир 4-й мотострелковой роты, гвардии старший лейтенант:

– На поле мы простояли еще один день, и на следующий день нас в составе полка перебросили через Северную Осетию к Терскому хребту. Марш был очень долгим – в течение двух суток мы пылились по дорогам с передышкой ночью. И ближе к обеду третьих суток мы перешли к обороне вдоль хребта.

На следующий день где-то вечером я получил команду выдвинуться в указанный район, где наша полковая разведка нарвалась на засаду боевиков. Там же сгорело две боевых машины и погибли наши сослуживцы, прямо не вылезая из машины, было много раненых разведчиков. В последний момент меня остановили, и на следующий день заместитель командира батальона убыл в указанный район. В этом районе у меня была подбита первая «коробочка» и ранены мои подчиненные. Я уже думал, что машина сгорела, составил списки на списание имущества. Но каково было мое удивление, когда на следующее утро прибыла моя боевая машина, вся изрешеченная, в правом борту пробоина от выстрела гранатомета. Все мы были очень удивлены!

На следующий день – опять перемещение, и к вечеру мы въехали на Терский хребет, колесную технику пришлось затаскивать боевыми машинами.

Ночь на хребте прошла спокойно. С утра стоял густой туман, было прохладно. Проснулся я оттого, что меня вызывал на КНП батальона комбат. Я приехал туда, где мне была поставлена задача: выдвинуться и занять господствующие высоты повзводно. Я сам должен быть во главе первого мотострелкового взвода. На КНП батальона каждому командиру роты дали переносные маленькие радиостанции «Кенвуд» – это было правильное решение сверху, так как наши «159-е» очень большие и в бою служили демаскирующим признаком для всех командиров. В душе было какое-то непонятное напряжение, как перед выпускным экзаменом в училище. Так получилось, что даже не было времени позавтракать, да и машина (хозяюшка ротная) не зашла еще на хребет. Пришлось нам выполнять поставленную задачу с пустым желудком, правда, из-за этого мы были злее.

Началось наступление 13 октября. Один мой взвод наступал на одну высоту, другой на вторую, я же с первым взводом выдвинулся по бездорожью – то подъем, то спуск – и занял указанную высоту без боя. Закрепились. Наблюдаем, как колонна из нашей техники выдвигается по дороге, впереди два танка с катковыми минными тралами. В этот момент, справа от нас, выехала из низины автомашина «Нива», остановилась, и прозвучал выстрел из ПТУРСа по головному танку. Снаряд попал танку прямо под башню. За ним выезжает следующий танк, опять выстрел – и этот танк подбит. В эфире по связи комбат «общается» с командиром полка, я же в свою очередь даю команду гранатометчикам на уничтожение «Нивы». В этот момент по мне открывает огонь наша разведрота, которая наступала позади нас в одном километре.

Интересный момент мне запомнился… Перемещается мой заместитель командира взвода, и пуля на излете попадает ему в кокарду на кепке и отлетает. На что он, ошалелый, говорит: «Ничего себе, уволиться собрался!» У него через два дня заканчивался срок службы.