Валерий Киселев - Терская крепость. Реквием Двести сорок пятому полку

Пехота уверена, что артиллерия не даст противнику поднять головы и смешает его с землей. Чеченцы с ужасом ждали 19 ноября – Дня артиллерии. В эту ночь под Грозным творилось нечто ужасное. Зарево и сполохи были по всему горизонту. Стреляли не только «Грады», но и могучие «Ураганы» и «Смерчи». Жутко даже представить, что сейчас на месте их разрывов. Самоходки неподалеку от нашего места расположения стреляли по Грозному всю ночь почти без передышки.

В гвардейском самоходно-артиллерийском полку подполковника Аркадия Королькова за первые два месяца операции к наградам были представлены 58 наиболее отличившихся солдат и офицеров, 10 человек – досрочно к очередным званиям. За этими цифрами – труд многих людей, сотни спасенных жизней своих солдат.

Сейчас армия боится только одного: приказа «Стой!» Эти слова приходилось слышать много раз от командиров различных уровней. Рассказывали, что командующий группировкой генерал Шаманов обещал снять с себя погоны, если армия будет выведена политиками из Чечни, не одержав победы над бандитами.

Части полковника Сергея Юдина расположились на территории Грозненского газоперерабатывающего завода. Под видом рабочих, а на заводе имелись и подземные коммуникации, здесь занимали оборону до трехсот боевиков. Все они были выбиты отсюда. В этом полку к званию Героя России был представлен командир роты Игорь Заврайский. Его рота, действуя умело и без потерь, захватила высоту, потом, наращивая успех, захватила и вторую, которую оборонял батальон дудаевского полка. Причем в этих боях в роте Заврайского был ранен всего один человек, да и то в мизинец. Потери противника убитыми составили около 50 человек.

– А пленных мы стараемся не брать, – твердо сказал командир полка и подчеркнул, что за своих погибших полк отомстил конкретно тем, кто в этом виноват.

Кому война, а кому мать родна

– Лежу на диване, смотрю телевизор: бегущей строкой объявление военкомата о наборе на контрактную службу. А почему бы не повоевать? Я каменщик, а полгода сижу без работы, – рассказал один из солдат российской армии в Чечне.

Так, прямо с дивана, и пошли большинство из них на войну. Тульские, орловские, ивановские, нижегородские мужики – как будто вся Россия поехала в Чечню на заработки. Только зарабатывают они – автоматом.

Одни из них в мирной жизни были токарями и шахтерами, другие – отчаялись найти заработка в деревне. Пулеметчик из Тульской области оказался директором сельского дома культуры, приехал в Чечню заработать клубу на электрогитару.

– Стыдно сказать, кто я был в мирной жизни, – рассказал сибиряк-гранатометчик, – товаровед по пушным и меховым изделиям. А в долгах был – как в шелках.

Парень из Воронежа:

– Сказал матери, что поехал в Москву выбивать долги у братков, а сам – в Чечню.

– Мой земляк, деревенский, после первой войны в Чечне получил двадцать восемь тысяч – и заплакал: «Сроду в колхозе таких денег в руках не держал…» – рассказал бывший наладчик на ткацкой фабрике из Иванова.

Для большинства контрактников деньги, заработанные в Чечне, – главная часть семейного бюджета. Но тех, кто гонится только за деньгами, презирают.

– У нас три повара в батальоне – готовят так, что пора убивать, – а каждый вечер считают на калькуляторе, сколько за день заработали, потом галетами хрустят, как мыши, – выругался водитель грузовика.

– А я воюю уже семнадцать лет, – рассказал снайпер Максим из Липецка. – Но не из-за денег: адреналин меня гонит на войну!

Максим прошел все горячие точки бывшего Союза, воевал в Африке в составе Французского иностранного легиона. Настоящий «дикий гусь». В Чечне не принято спрашивать, какой у кого личный боевой счет, но все же не удержался и, глядя на его снайперскую винтовку, спросил.

– Подтвержденных – семьдесят семь, – не без гордости ответил Максим. – Здесь – один. Пока. Всяких убивал: белых, черных, рыжих.

Даже не верится, что Максим закончил университет и два техникума, по основной специальности – металлург.

Встретил я в Чечне и своего коллегу. Юрий работал журналистом в одной из газет Иванова, но понял, что автоматом он заработает больше, чем пером. Эта война для него – вторая. Мечтает когда-нибудь сесть за книгу, потому что впечатлений хватает.

Контрактники в среднем составляют 30–40 процентов от общего количества личного состава российской армии в Чечне. Немало среди них и награжденных за первую кампанию, как, например, Дмитрий Солунин, автоматчик из Иванова. Здесь он снова представлен к награде. Если бы вся армия состояла из таких, как он, непьющих и рассудительных мужиков с генами суворовских солдат, – война наверняка закончилась бы быстрее и с меньшей кровью и грязью.

«Его хоть каждый день умывай…»

Отличить контрактника от солдата срочной службы в Чечне просто: срочники почти все чумазые. Контрактники за собой следят, все выглядят молодцевато, свежевыбритые. Лишь в одну берлогу когда зашел, подумал сначала, что попал в общую камеру СИЗО, но нет, пригляделся – на нарах гранатомет, а из-под грязных подушек торчат автоматы. В палатках контрактников – идеальный порядок: одеяла заправлены, некоторые приспособили печки под отопление соляркой – через медицинскую капельницу. На ночь, говорят, литров сорока хватает. С дровами туго, это артиллеристам хорошо – у них снарядные ящики можно разбивать, а пехота топит печки всем, что под руку попадется. На Грозненском газоперерабатывающем заводе печки топили рамами из окон цехов, на дрова разбирали полы. О том, что когда-нибудь все это придется самим же восстанавливать, никто не думает.

– Его хоть каждый день умывай, все равно как поросенок, – сказал об одном срочнике сержант-контрактник.

Спросил паренька родом из Москвы, знает ли он, какое сегодня число.

– Не интересовался. Как будет Новый год – ребята скажут.

– Но вот вчера артиллерия особенно сильно стреляла. В честь какого праздника, как думаешь?

– Не обратил внимания. Да каждый день вроде бы так же стреляют…

Воды – дефицит, поэтому иной раз приходится выбирать: умыться или выпить чаю.

У солдат, пиливших бревно, чернозем под ногтями был, наверное, еще ставропольский, двухмесячной давности.

– Когда были в бане? – задумался паренек из Пензенской области. – А вообще-то – неделю назад. До этого месяц не мылись.

– Вшей не накопили?

– В голове – нет, – твердо ответил солдат.

– Срочники даже обрадовались, когда мы приехали, сразу повеселели, – рассказал контрактник Юра-журналист. – Научили их быстро ставить палатки, дров заготовили, умываться заставляем. Из десяти срочников нормальных солдат – один, не больше.

Впрочем, в Чечне за месяц-два и маменькины сынки становятся настоящими бойцами.